Здравствуй, труп - стр. 2
«Все не так уж плохо. Мой дом – моя крепость», – подумал он и нажал кнопку звонка.
В ту же секунду в кармане дубленки завибрировал мобильник, Павел вытащил телефон, взглянул на слабо светившийся в темноте экран и шепотом выругался:
– Сабина, черт ее дери! Знает же, стерва, что в семь я всегда дома.
Вот уже четыре года Сабина была его любовницей. Отношения с ней Павла тяготили давно, но на разрыв он не решался, духу не хватало. Нажав на отбой, он отключил телефон и сунул его в потайной карман, жена любила время от времени покопаться в списке звонивших. «Ревнивая она у меня. Огонь», – усмехнулся он. – «Чем шире в талии, тем подозрительнее».
Дверь распахнулась, и Варюшка с веселым визгом повисла на шее отца:
– Привет, па-а-а! Чего принес?
– Погоди, дай хоть разденусь. Вот беспокойное хозяйство, – с напускной суровостью ворчал Павел, обнимая кудрявую шалунью.
Варвара вьюном вилась около отца, поминутно засовывая любопытный нос в отцовские карманы.
– Господи, ты бы еще в штаны заглянула, – проворчала подошедшая Марина. Она бесцеремонно отстранила дочь и звонко чмокнула Павла в щеку.
– Калугин не звонил? – спросил Павел, протягивая ей пальто и шапку.
– Нет. А ты что, опять в долг ему дал? – настороженно спросила жена.
– Да, не-е-ет. Ты, как всегда… Только о деньгах и думаешь, – поморщился Павел и пошел в ванную мыть руки. – Ужинать сейчас будем или Лизавету подождем?
– Дождешься ее, как же! – отозвалась с кухни Марина, раздраженно гремя кастрюлями. – Звонила полчаса назад, сказала, что Андрон ее работой завалил. Задержится до десяти.
– Ничего, пусть работает. Все лучше, чем по кафешантанам болтаться, – рассудительно сказал Павел, усаживаясь за стол.
Варя примостилась рядом и ласково по-кошачьи потерлась о рукав его рубашки, Павел пригладил реденькие пегие виски и наконец расслабился. Он принадлежал к той части российского населения, что выросла в советских хрущевках. Там на крохотных кухоньках родители принимали гостей, шепотом ругали Брежнева, пели задушевные песни, выясняли отношения и воспитывали (и замечательно воспитывали!) детей. Оттого, вероятно, кухня и заняла в сердце Павла особое место, здесь и только здесь ему отдыхалось лучше всего. Не в отдельной комнате с буржуйским названием «кабинет», а за овальным, накрытым клетчатой скатертью и освещенным теплым красноватым светом шелкового абажура столом. Варвара тихонько возилась под боком, раскладывая пасьянс, этому фокусу ее недавно научила Марина, и теперь дочь ежевечерне приставала к отцу:
– Пап, загадай желание.
Павел сдвигал брови, делая вид, что напряженно думает, потом важно кивал лысеющей головой, готово, мол. И Варвара принималась выкладывать длинную вереницу пестрых карт, она пыхтела, сопела, высунув от усердия кончик розового, похожего на лепесток, языка. Через десять минут огорченно вздыхала: