Здравствуй, дочь! - стр. 34

На грудную клетку что-то болезненно надавило. Вероятно, Аня и вспоминать обо мне не слишком-то любила. Еще бы! Ведь наказывая себя, я наверняка порушил заодно и ее жизнь.      

- Она совсем обо мне не говорила? - спросил глухо.     

- Редко. Рассказывала, что ты уехал очень далеко и не можешь вернуться.     

Я слабо усмехнулся. Отчасти это было правдой - ссылка в деревню вполне тянула на подобную характеристику.          

- Да, что-то вроде того, - пробормотал в ответ.   

- Но почему? - упрямо вопросила Лера.  - Ты что, совсем не любил маму?       

Мои губы дрогнули в кривой болезненной усмешке. Не задумываясь ни на миг, ответил честно:      

- Я любил ее всю свою жизнь. И сейчас… люблю.       

Именно так. Конечно, я был идиотом, считая, что находясь вдали - защищаю ее от себя. Но ничего не мог поделать со страхом и чувством вины. С боязнью, что из-за меня погибнет кто-то еще. Что могу принести Ане только несчастье.           

- Почему вы тогда не поженились?  - донесся до меня голос дочери.        

Я невесело усмехнулся в ответ:         

- Знаешь, в чем главная  проблема взрослых людей?      

- В чем?      

- В том, что они не умеют прямо говорить о своих чувствах. Я наломал много дров, Лера. Но я все исправлю, поверь.           

«Если успею», - мелькнула в голове тревожная мысль. Нет, черт возьми, я должен успеть!        

Я многократно, изо дня в день, спрашивал себя все эти годы - почему так случилось, что я, сидевший в тот несчастный день за рулем, стал единственным, кто выжил? Почему я не погиб с ними вместе? А лучше - вместо. Вместо своего маленького сына, который был ни в чем не виноват и должен был прожить долгую-долгую жизнь. Несправедливо! Как чудовищно это все было несправедливо.        

В голове снова возникли мучившие меня годами кошмары.  Крики Лены. Испуганный плач Дениса. Скрежет металла о металл. Звон бьющегося стекла. Теплая струйка крови, стекающая по лицу…         

Моего лица действительно что-то сейчас касалось. Сосредоточив взгляд и вынырнув из пучины кошмаров, я обнаружил, что Лера гладит пальчиком уродливый шрам на моей щеке в форме полукруга - единственный, но самый мучительный отпечаток той аварии.        

- Похоже на смайлик, - сказала с улыбкой дочь.      

И в этот момент я понял - я выжил, потому что был ей нужен. Потому что был нужен Ане, которую просто обязан был спасти. Я не имел права умирать, потому что очень многое должен был исправить.   

Порывисто прижав к губам тонкие пальчики дочери, я отрывисто сказал:     

- Пойдем домой, моя леди.