Здесь и сейчас - стр. 18
– Папа работает в Бремене, он психотерапевт. Знаете, у него очень много работы, – с милой улыбкой заявила девочка, и я внутренне напряглась. Неужели этот визит был спланирован моим малышом, чтобы познакомить маму с психиатром? Тогда они оба прекрасные артисты, эти дети.
От напряжения руки у меня дрогнули, и из них выпала тарелка с приготовленными горячими бутербродами. Разумеется, все бутерброды шлепнулись на пол вниз расплавленным сыром, и сверху их аккуратно накрыло тарелкой. Я только и смогла, что издать протяжный вопль и всплеснуть руками над кучкой отходов, готовых пару секунд назад порадовать наши желудки.
– Ой! – в унисон со мной отреагировала Агнет и тут же радостно заявила: – Главное, что тарелка не разбилась.
Мне было не жаль старой тарелки, а Агнет пояснила:
– Если бы тарелка разбилась, то пришлось бы все выбросить, а так можно еще съесть.
Я с сомнением взглянула на погребенную под тарелкой горку и принялась искать веник.
– Да вы не переживайте, я сейчас подниму, мы еще по кусочку сыра сверху положим и по помидорке и заново запечем. Глядите, все очень удачно упало, даже по полу не размазалось.
– Агнет, нельзя есть с пола, – взмолилась я, пытаясь остановить ее хозяйственный пыл.
– Почему? – удивилась малышка. – Мой брат говорит, что подвергнутое термической обработке не является опасным. А пол у вас совсем чистый, даже пыли нет.
Еще бы, у меня в доме с определенного времени пол моется ежевечерне.
Агнет разложила по тарелке испорченные бутерброды и с удовольствием продемонстрировала мне:
– Да посмотрите же, фрау Таня! Совсем чистенькие. Зачем их выбрасывать?
Определенно, хозяйственная девочка. Вот так и бывает, если мама работает допоздна, папа в Бремене, а старшему брату рано создавать семью.
Должна признаться, в глубине души я была с ней согласна, но признаться постороннему подростку, что могу есть бутерброд с пола, было как-то непедагогично.
Расценив мое молчание как знак согласия, она проворно накрыла сыром и помидорами испорченные шедевры и сунула тарелку в микроволновку.
– Мой брат ни за что не стал бы выбрасывать, – убедительно заявила она, чтобы придать мне уверенности, – он посмеялся бы и сказал: «Сейчас мы все исправим!»
«А что сказал бы твой папа-психиатр?» – подмывало спросить меня, но к теме папы Агнет больше не возвращалась.
На запах расплавленного в печке сыра не замедлил явиться Оливер. Мы с Агнет заговорщицки переглянулись и ни словом не обмолвились о случившемся с бутербродами конфузе. Зачем ему знать?
С самого рождения сына я мужественно готовлюсь к тому, что когда-нибудь мне придется его отдать, в его жизни появится другая женщина, которую он полюбит более сильной любовью, нежели любовь к матери. Какой она будет? Как я смогу разделить с ней единственное, самое дорогое в моей жизни? Я ревную его к этой женщине уже сейчас, прекрасно отдавая себе отчет в том, что, возможно, эта самая женщина в настоящий момент трясет погремушками или писает в памперсы. Но в этот вечер я впервые почувствовала, как именно все будет выглядеть. Мне было ужасно грустно, хоть, слава Богу, видимых причин для грусти и не было.