Зазимок - стр. 36
В голове моей квартируют два маленьких человечка, фотограф и кинорепортёр, работающие на мою память. Чем платит им она, не знаю, возможно – служебной жилплощадью, но это не моя забота. Кинорепортёр постоянно и почти всё без разбору снимает, но так как в ленте острый дефицит, то многое приходится стирать, а ленту обновлять и использовать заново; фотограф – тот большее время суток и жизни, естественно, спит и просыпается только тогда, когда от него потребуется срочно сделать снимок, который потом вечно будет храниться в запасниках моей памяти (я думаю так: для шантажа, что чаще, и лишь изредка – как пряник).
И вот один из снимков, который фотограф отпечатал в двух экземплярах: первый – в фонды, а дубль – для меня, так, в знак доброго отношения.
Я раньше много ездил, не то слово, гонял на мотоцикле и до сих пор удивляюсь, как только шею себе не свернул. Пьяный вдрабадан я им не пользовался: не мог выкатить из гаража, не мог завести, и с оседланием его моя вестибулярная система не справлялась – только поэтому. А выпив слегка, я выезжал на дорогу, набирал скорость под восемьдесят или девяносто, сколько позволяла гравийная дорога, на повороте закрывал глаза и, что называется, пытал судьбу. Всё обходилось: ни встречной машины, ни колдобины – никакой помехи, и линией поворота кто-то меня будто вёл, но кто, не знаю. А однажды этот кто-то всё же подшутил: сделав ошибку в повороте, я съехал в кювет и катапультировал из седла. Фотограф проснулся и сделал кадр: надо мной сеть ивовых ветвей, я своим телом прорвал в ней дыру, которая не успела ещё сомкнуться, в прорыве ясное, голубое небо, и там, в центре небесного круга, – застывший в полёте коршун, скосившийся на меня. Снимок цветной и качественный. Иной раз я поглядываю на него, и по спине у меня пробегают мурашки.
А маленький рулончик этой ленты, расщедрившись, подарил мне кинорепортёр. И проявлена, и озвучена лента профессионально.
Как-то утром, на мотоцикле опять же, поехали мы с отцом городить остожья. Управившись к вечеру, попили на покосе чаю и подались домой. Вырулил я на гравийку и, зная, что отец спокойно переносит большую скорость, по крайней мере, не ёрзает там, сзади, на седле, стал подбавлять газу. А на повороте, днём ещё, оказывается, дорожники вывалили несколько куч песку, но предупредить знаком соответственным таких, как я, сочли за лишнее. И ситуация такая: не затормозить и не объехать – крут поворот, велик крен. И скорость для резких манёвров не подходящая. А в результате вот он, тот рулончик: Перелетаю я через руль, плавно переворачиваюсь в воздухе лицом к вечернему небу и вижу: с топором в руке проплывает надо мной отец мой, глядя вдаль и громко сожалея о нашем с ним родстве. А когда оба мы благополучно шлёпнулись на две разные кучи, отплёвываюсь я от попавшего в рот песка и слышу: