Зажги свечу - стр. 57
– У меня не так уж много грехов, – невинно заметила Элизабет однажды, и одноклассницы пришли в ужас.
Вот еще, она погрязла в грехе, как и все остальные, но Элизабет особенно, потому что на ней оставался и первородный грех.
– Разве первородный грех не смывается крещением? – возразила Элизабет.
Ее крестили уже четыре раза, поскольку по поводу первого, проведенного в раздевалке, возникли сомнения, – возможно, воду лили не совсем одновременно с произнесением слов. Затем пошли долгие и ожесточенные споры по поводу языка, на котором должно производиться крещение. Некоторые считали, что мирянам следует использовать не латынь, а английский, потому что они на нем говорят…
Не сговариваясь, все держали в тайне обращение Элизабет в католическую веру. Почему-то у всех было ощущение, что, хотя монахини призывали идти и обращать все расы и народы и жертвовать карманные деньги на обращение маленьких чернокожих деток, к крещению Элизабет могло быть другое отношение. Боялись также, что если ее родители в Англии узнают, то могут возникнуть проблемы.
Элизабет казалось, что письма от мамы приходят не просто из другой страны, а с какой-то другой планеты. Она радовалась, что мама пишет чаще и что в письмах не только список указаний типа «принимай лекарство, надевай перчатки, всем говори спасибо». Время шло, война продолжалась, но мама даже повеселела, хотя и продолжала жаловаться. Мыла не было, по карточкам выдавали всего три унции в месяц. Представь себе, как можно вести нормальную здоровую жизнь с тремя унциями мыла на месяц! Белого хлеба тоже не было, мама уже забыла его вкус. У нее появились друзья на военном заводе, где она работала, и она часто оставалась ночевать у Лили, потому что домой слишком долго добираться, да и приятно иметь подругу, с которой можно вместе посмеяться в столь нелегкое время. Мама изменила прическу и стала укладывать волосы модными «победными бросками». Поначалу это выглядело смешно, но все сказали, что ей идет. Пару раз она даже написала, что скучает по Элизабет. И в конце письма всегда выражала надежду, что Элизабет здорова и счастлива и что уже скоро сможет приехать домой и они снова будут жить нормальной жизнью.
Про папу мама рассказывала очень мало. И, получив в письме фунтовую банкноту в качестве подарка на день рождения накануне своего четырнадцатилетия, Элизабет в смятении осознала, что мама уже несколько месяцев вообще не упоминала папу.
Эйлин сидела за рабочим столом, когда вошла Элизабет.
– Вы заняты? – спросила она.
– Нет, не занята, – ответила она, улыбнулась и пододвинула стул.