Зазеркалье Нашей Реальности - стр. 9
От ошеломления Александр больше не чувствовал пола под собой. Все стало невесомым и промерзлым, и мир снова утонул в густой черноте.
«Зазеркалье Нашей Реальности». Как кодовое слово, эта фраза высеклась в его памяти, но, казалось, была в ней всегда.
Дверь в Нейроблок открылась. Каспар не дал Монике зайти первой.
– Вы плакали? – В то же мгновение его яростный взгляд обжег Монику. – Что вы с ним делали?
– Клянусь, ничего! Он видел то, чего желал.
– Так и есть, – хрипло начал Александр, вставая с пола. Слабость не покидала его колен. – Я увидел то, чего желал.
Моника победно всплеснула руками и отошла от входа, пропуская гостей.
– Вы словно увидели свой самый страшный кошмар, – не унимался Каспар, накидывая на плечи принца пиджак.
– Я объясню позже. Нейроблок действительно полезен.
– А вы сомневались, Ваше королевское Высочество?
В ответ она получила снисходительный взгляд. Александр и Каспар направились к выходу.
– Мы возвращаемся. Спасибо за этот чудный день, – произнес Каспар, и в его голосе послышался упрек.
– Мы были рады вашему визиту, принц Александр, – кивнула Моника и продолжила холоднее: – И вашему визиту, конечно, тоже, мистер Шульц.
– Еще кое-что. – Александр остановился у открытой дверцы лимузина.
– Да?
– Вы знаете, что такое «Зазеркалье Нашей Реальности»?
Моника побледнела, словно ей только что сообщили о смерти близкого человека. Ее руки смяли подкладку карманов.
– К сожалению, нет, Ваше Высочество. Но звучит интересно. Это какая-то игра слов?
Ему и в голову не пришел такой вариант.
– Возможно. Еще раз спасибо. До свидания!
Каспар сел в машину следом за принцем и захлопнул дверцу. Когда они тронулись, он осторожно спросил:
– Что же вы видели? И откуда вы взяли это выражение?
– Странные картины. А выражение… Не могу объяснить, но это не дает мне покоя. Кажется, я где-то слышал эти слова – «Зазеркалье Нашей Реальности». И в то же время будто нет.
3
Королева
Королева Делинда зашла в кабинет и заперла дверь, оставив ключ в замочной скважине. После тяжелого дня на столе ее ждала стопка запечатанных красным воском писем.
– Бога ради, сейчас точно две тысячи тридцать восьмой?
Она сняла кожаные бежевые лодочки, бросила их в угол и расслабила пояс на буром шелковом платье с лямками. Босиком прошла к столу, отодвинула письма и плюхнулась в бархатное кресло. Из ее впалой груди вырвался глубокий вздох.
– Господи, дай мне сил на общение с этими светскими идиотами. – Множество оскорблений остались невысказанными, замерев на кончике ее языка, но она слишком устала, чтобы выругаться даже наедине с собой.