Зазеркалье - стр. 43
Лида рассказывала об учебе в медакадемии. О том, что провалила экзамен по гистологии, что декан невзлюбил её с первого дня за смелость и вольнодумие. Я слушал её вполуха, что-то отвечал невпопад, а сам любовался тем, как она двигается. Лида будто плыла над землёй. Такого лёгкого воздушного шага я не видел больше ни у одного человека.
Заметив, как я на неё смотрю, Лида остановилась, заглянула мне в глаза и сказала:
«Знаешь, Андрей. У тебя взгляд кошачий».
«Какой?»
«Кошачий».
«И что это значит?» – спросил я, улыбнувшись.
«Ты цепляешь каждое движение. Словно охотишься. Видишь больше, чем понимаешь, а всё увиденное остаётся отражением на радужках. Поэтому и в глазах всегда усмешка».
Я не понял, о чем она говорит, но уточнять не стал. Вместо этого лишь подмигнул ей. И неторопливо пошёл вперёд. Так, будто мне было всё равно, пойдёт ли она следом. Не зрением, но скорее интуицией, я увидел, как Лида покачала головой и довольно улыбнулась мне в спину.
«Не так быстро, кот. Хочешь бросить женщину одну в заколдованной Роще?»
«Заколдованная Роща… Звучит слишком волшебно для нашей пьяной деревушки».
Лида пожала плечами.
«Родные места полны волшебства».
«Родные?»
«Для вас с Максимом. Вы же здесь выросли. Или это не так?»
«Так, – кивнул я, затем задумался на секунду и усмехнулся: – забавно…»
«Что именно?»
«Мы с Максом все детство мечтали перебраться в город. Считали дни до окончания школы, проклинали эту Рощу, а теперь приезжаем сюда каждое лето, черт его знает зачем. Наверное, воспоминания держат».
«Воспоминания? Или семья?»
Я невольно опустил глаза. Лида, заметив это, спросила:
«Неприятная тема?»
«Скорее, болезненная».
Лида промолчала в ответ. Мы прошли в тишине несколько метров, а затем я сказал:
«Мой отец до сих пор живет здесь, только мы редко видимся. У нас с ним непростые отношения. Если мягко сказать».
«А мама?»
«Она ушла из семьи, когда мне было пять. Честно признаться, я и лица-то её не помню. Только смутный образ. У неё были вьющиеся черные волосы. Прямо как у тебя».
Лида попыталась сдержать улыбку, но уголки её губ все равно дрогнули. Я понял, о чем она подумала. Эта мысль понравилась и мне.
«Ещё помню её белый сарафан. Серебряные серьги с рубинами. И браслет на руке – тонкий, с листиками, будто березовую веточку в кольцо закрутили. Больше – ничего. Ни голоса, ни лица. Впрочем, нет. Вру… Ещё помню запах. Лесной, свежий… Что-то хвойное и мятное одновременно».
«Как её звали?»
«Мария».
«Надо же… Как и мою».
«Ты хорошо общаешься с мамой?»
«Она умерла, когда мне было шестнадцать, – ответила Лида. – За пару дней до Пасхи».