Заявка в друзья - стр. 32
В благородном стремлении родственницы опекать старого человека Нина по душевной простоте своей никак не могла заподозрить корыстный, тайный умысел или ту легкую наживу, которая так часто прельщает падкого до чужого добра человека нечистого сердцем и помыслами. Такую заботу Ниночка приписывала, скорее всего, одинокому, бездетному существованию супругов Гносенко, избытку свободного времени и дальней родне, в которой всегда находился кум-сват-брат от третьего колена по пятой параллели, а в итоге – вместе росли, ели за одним столом.
Но Тамара о родословной не заикалась, в далекие воспоминания не вдавалась и пожелтевшие фотографии из альбома не показывала. Раз в два дня исправно относила старушке разносолы, перемывала грязную посуду, выметала из-под стола оброненные крошки и зорким взглядом осматривала стены комнат на предмет плесени. В снежные зимы и дождливое лето через фундаментные трещины в дом проникала сырость, и тошнотворный запах затхлости от деревянных полов надолго селился по углам. Но последний месяц Тамара наведывалась к бабе Нюре каждый день, проверяла Нинкино житие, и никогда подобной заминки, чтобы старушка без ужина спать ложилась, не происходило…
– Пойдемте, бабушка, я вас сама накормлю, – Ниночка вспомнила о сырниках, – и чай организуем.
За то время, что прожили они с Борисом во времянке, Нина толком с хозяйкой так и не познакомилась. Ей казалось, что баба Нюра чудаковата немного, если не сказать из ума давно выжила. Лишними разговорами не увлекалась, жила по своему распорядку изо дня в день неизменному и на новых постояльцев посматривала неприветливо, с явным недоверием.
Ниночка помогла старушке подняться по трем облупленным ступеням, завела в дом на кухню, где и усадила сразу за круглый стол. Пока на газе закипал чайник, выставила перед хозяйкой разогретые сырники и даже сметаны не пожалела.
– Молочка нэма? – робко поинтересовалась баба Нюра и впервые за все время посмотрела на Ниночку чистыми голубыми глазами.
Отыскалось и молочко. Вместо надоевшего чая хозяйка с удовольствием выпила кружку молока, прожевала пышные сырники и все посматривала в окно, занавешенное от чужого глаза плотным тюлем. Калитка скрипнула, а у Ниночки запрыгало сердечко. Не иначе как муж слово сдержал, пораньше с работы вернулся. Но на пороге возникла тетка с тарелкой, покрытой бумажной салфеткой, полной жареных карасей.
– Вы уже и повечеряли, смотрю.
Улыбаясь виноватой улыбкой, она присела за стол, заглянула в тарелку с голубой каймой, отбитым краем.
– Чем ты бабу Нюру потчуешь?