Завтрак в облаках - стр. 17
И как же все это было вкусно!
Да! Не напрасно Дорна призвали к ответу в Ташкент! И не зря он боялся лететь сюда без Стахана Рахимова.
…Когда Мише Дорну было уже много-много лет, но присвоить ему эти годы было просто невозможно, нас связывала уже не работа, а теплые воспоминания. И это еще больше скрепило нашу дружбу. Да что значит – «больше скрепило»?! Просто сумасшедшая наша актерская и его административно-директорская жизни на какое-то время закрутились и разошлись в разные стороны. Но как-то Миша позвонил, сказал, что «настаивает» на присутствии нас на «серьезном» его юбилее. И добавил: «Вы – любимая страница моей жизни».
И «любимая страница», конечно, присутствовала на «серьезном» юбилее.
Потом мы не раз приходили к нему домой. Они с Риммой готовили потрясающих раков, рыбок-барабулек… Миша угощал, обихаживал… рассказывал… Слушал! Он умел рассказывать. А как он умел слушать! Он умел все.
Миша интересовался моими книгами. Он не только любил читать их. Он хвалил их! Даже нескромно было бы цитировать здесь – так хвалил! А как радовался каждой нашей новой песне, новому диску! Рассказывал своим друзьям – известным актерам обо всех наших подвигах… Что-то читал из книг им по телефону, давал слушать новые наши песни…
Михаил Дорн умел дружить. Умел любить.
Ему уже было трудно ходить, но с женой Риммой – опорой его и другом – он посещал наши концерты, дни рождения, наши юбилеи… Как-то летом он с женой приехал к нам на дачу. Было много народу, праздновался мой день рождения. Он тут же стал центром всеобщего внимания. Рассказывал о своих годах в заключении с таким юмором, с таким необыкновенным жизнелюбием, так остроумно! И с такой любовью о гастролях с нами! И конечно же не упустил случая с гордостью рассказать о разбитой театральной кассе с билетами на наш концерт. Он очаровал всех. Никто не мог поверить, да и не верил, в его возраст и серьезную болезнь.
И… никто не мог подумать, что это была последняя встреча с этим удивительным человеком.
…Мы много раз говорили:
– Мишенька, опиши все это, про жизнь твою необыкновенную! Пиши книгу!
И даже пригласили к нему телевизионных журналистов. Чтоб сделать о нем передачу, рассказать о его судьбе…
Телевизионщики приезжали. Разговаривали. Обещали сделать о нем фильм. Что-то снимали. Восхищались… потрясающими крабами и нежными барабульками.
Приезжали много раз. Много ели… много пили…
Фильма не сделали.
Когда советовали Михаилу Сергеевичу написать книгу, он всегда отнекивался:
– Кому это будет интересно?!
– Как – кому?! Пиши так же, как рассказываешь! Интересно все! И жизнь твоя непростая, и работа твоя, дружба с актерами, встречи, – мы уговаривали. И, наверно, не только мы.