Завтрак для чемпионов - стр. 8
У Траута была теория, что скоро в земной атмосфере нечем будет дышать.
Траут полагал, что когда атмосфера станет ядовитой, Билл отдаст концы на несколько минут раньше самого Траута. И он вечно дразнил попугая: «Ну, как дышится, Билл?», или же: «Что-то мне чудится, будто у тебя началась хорошенькая эмфизема легких, Билл», или еще: «А ведь мы с тобой ни разу не обсуждали, какие похороны ты себе надумал, Билл. Ты мне даже не сказал – какой ты веры». И так далее.
Он сказал Биллу, что человечество заслуживает самой страшной смерти за то, что оно так жестоко и расточительно обращалось с этой милой землей, «Все мы – Гелиогабалы, Билл», – говорил Траут. Гелиогабалом звался римский император, который велел скульптору отлить пустотелого железного быка с дверцей посредине. Дверцу можно было запирать снаружи. Пасть у быка была разинута. Это было второе отверстие, выходившее наружу.
Гелиогабал отдавал приказ посадить живого человека через дверцы в быка и запереть дверцы. Все звуки, какие издавал при этом человек, доносились наружу из пасти быка. Потом Гепиогабал созывал гостей на приятную вечеринку, где было много еды и вина, много красивых девушек и юношей, и тут Гелиогабал приказывал слуге поджечь хворост. Хворост лежал под грудой сухих дров, а дрова лежали под брюхом быка.
У Траута была еще одна странная привычка: он называл зеркала «лужицами». Его забавляла мысль, что зеркало – как вода, переливается в зазеркалье.
И если он видел ребенка около зеркала, он предостерегающе грозил ему пальцем и говорил: «Не подходи так близко к лужице, ты же не хочешь перелиться в другую вселенную, в Зазеркалье?»
Конечно, после смерти Траута все стали называть зеркала «лужами». Вот до чего дошло: даже к его шуткам стали относиться с уважением.
В 1972 году Траут жил в полуподвальной квартирке, в Когоузе, штат Нью-Йорк. Он зарабатывал деньги тем, что устанавливал алюминиевые оконные рамы вместе со ставнями. Продажей этих приспособлений он не занимался, потому что ему не хватало обаяния. Обаянием называлось такое качество, когда один человек у другого сразу вызывал к себе любовь и доверие независимо от того, что было на уме у этого обаятельного типа.
В Двейне Гувере была бездна обаяния.
Во мне тоже бывает бездна обаяния – стоит мне только захотеть.
Во многих людях – бездна обаяния.
Хозяин Траута и его сослуживцы понятия не имели о том, что он писатель. Кстати, ни один уважаемый издатель о нем понятия не имел, хотя ко времени встречи с Двейном Траут уже написал сто семнадцать романов и двести рассказов.