Завтра я иду убивать. Воспоминания мальчика-солдата - стр. 40

Мы припустили что есть духу, чтобы поскорее удалиться от негостеприимных рыбаков на безопасное расстояние. Лишь позже стало понятно, какую пытку они нам уготовили. Идти босиком по раскаленному песку было просто невозможно. Солнце стояло в зените, воздух прогрелся до пятидесяти градусов, деревья, дающие тень, в окрестностях не росли. Ступни невыносимо жгло, будто идешь по горячему, только что уложенному асфальту. Останавливаться тоже нельзя было, иначе ноги совсем бы обуглились, приходилось все время двигаться вперед, полагаясь лишь на то, что со временем привыкнешь к жару. Пробовали шлепать вдоль прибоя – не получалось: штормовые волны не давали удержать равновесие, мокрый песок проваливался под тяжестью тела. Несколько часов я выл от боли, а потом ступни онемели. Мне пришлось идти на деревянных ногах.

До самого заката мы брели по палимому солнцем побережью. Пожалуй, никогда в жизни я так не жаждал приближения ночи. Хотелось верить, что с ее наступлением мои мучения кончатся. Но как только спала жара, вернулась чувствительность. Каждое движение причиняло боль, песчинки забивались под распухшую от ожогов кожу, усугубляя страдания. Я с трудом преодолел еще несколько километров пути, уже не веря в то, что останусь жив после такого марш-броска. По лицу струился пот, тело содрогалось от боли. Наконец мы дошли до одинокой хижины, стоящей прямо на песке. Войдя в нее, ребята молча расселись на бревнах вокруг очага. Мы были не в силах говорить. У меня в глазах стояли слезы, но от жажды и усталости я не мог даже плакать по-настоящему. Взглянув на своих спутников, я понял, что они тоже беззвучно рыдают.

Конец ознакомительного фрагмента.