Завтра были девяностые - стр. 8
Марсик разволновался – и не видел ничего. Существовали только голос его и тот, кто должен был услышать его. Услышать и разглядеть услышанное, чтобы увидеть всё в том же ракурсе, цвете и пропорциях, в каких это типичнейшее социальное явление предстаёт в глазах «неравнодушных» людей.
Марсик уже и не предпринимал попыток нейтрализовать собственный внутренний голос, рвущийся наружу взволнованными вскриками. Марсик не заметил, как при имени «Обобуров» скучающе-отдыхающая молодая женщина вскинула на него круглые глаза. Это не могло укрыться от внимания Арсова. Но Обобуров – не рядовой житель области, а в городишке, что в тридцати минутах езды отсюда, и вообще фигура видная, и рефлекторный интерес к его имени со стороны кого бы то ни было не является чем-либо неестественным.
– И кто, вы полагаете, подлежит ответственности за доведение Зудитова до самоубийства? – спросил Арсов приглушённо. Ему показалось, что говорить излишне громко не следует.
– Да Обобуров же! – возмущённо вскрикнул Марсик и для убедительности из внутренних резервов плеснул в глаза свои изрядную долю изумления. – Мы добьёмся – его будут судить. Но нам нужна ваша помощь. Пять лет перестройки, а этот обскурант и наглый стяжатель продолжает нас унижать!
– А кто-то сказал: родные наши бюрократы – узда для наших дураков, – вставил Арсов.
– Да что вы говорите! Он же… Он же сам – всистемленный дурак, один из «матрёшечно несхожих дураков, разноразмерных эмбрионов», которые по-прежнему решают за нас наши насущные, наболевшие проблемы. Да я убеждён: любая статистически сверхкорректная выборка подтвердит, что все они, большинство из них… И я вам ещё не всё рассказал. Как говорится, надо предвидеть рождение новых возможностей. И мы должны доказать… Общественность нашего города доказать должна, что мы сбросили паранджу тупой покорности. Мы не позволим безнаказанно убивать нас!
– Убивать? – переспросил Арсов.
– Ну не непосредственно, как я думаю. Но Бякин и Бугорков считают, однако, что Зудитов не сам ушёл из жизни, а, как говорят, с чьей-то помощью. Но, правда, знаете, у Зудитова были причины разочароваться в жизни. Он ведь полгода боролся с тем же Обобуровым за десятиметровую комнатёнку. Представьте, он же был бездомным человеком! Когда мы познакомились, он был в отчаянии и не верил в лучшее будущее!
– Когда это было?
– Года полтора назад. Мы познакомились с ним в суде. Он пришёл туда, чтобы поболеть за нашего товарища. Мы листовки развешивали – он прочитал и пришёл. Мы потом все помогали ему выбить эту комнатку в гостинке. В доме гостиничного типа. Представьте: комнатка – девять метров. «Мусорка»! Через неё труба мусоропроводная проходит. Бугорков был у него, видел. И – тяжба полугодовая, кипы бумаг.