Завтра будет лучше - стр. 37
Официант снова переступил с ноги на ногу и вздохнул уже откровенно.
– Давайте первые два, – распорядился Уэйн.
Благодарный официант быстрыми отточенными движениями положил корзиночку и эклер на тарелку старой леди.
– Нет, нет, нет! – заверещала она и протестующе выставила руки ладонями вперед.
Люди за соседним столиком, перестав есть, подняли глаза и наблюдали эту исполненную драматизма сцену.
– Ах, мама! – произнес Уэйн нетерпеливо. – Больше ничего не нужно, – сказал он официанту, и тот с радостью удалился.
Миссис Прентисс убрала последнюю булочку с хлебной тарелки и взяла нож.
– Ты просто обязан помочь мне это съесть, – сказала она и надрезала эклер: наружу вытек бежевый крем.
– Мама, перестань, пожалуйста. Либо съешь сама, либо оставь.
Глаза миссис Прентисс вдруг наполнились слезами.
– Меня приучили не быть эгоисткой! – С этими словами она переместила липкие половинки обоих пирожных на тарелку из-под хлеба и протянула сыну. – Ну пожалуйста, скушай!
– Не хочу. – Зрители за соседним столиком поглядели на него с неодобрением. – Я терпеть не могу сладостей.
Миссис Прентисс поставила тарелку на стол. Ее рука задрожала, по щеке скатилась слеза. Уэйн запаниковал. Нужно было что-то сказать, причем срочно.
– Терпеть не могу сладостей, – повторил он и, с трудом сглотнув, прибавил: – Единственное сладкое, что мне нравится, это ты.
Поток горькой жижи внезапно хлынул ему в рот, как было в детстве, когда его укачало на пароме. Он залпом осушил стакан воды со льдом.
Углубив морщины на щеках, мать улыбнулась ему сквозь слезы. Она вдруг почувствовала себя защищенной, счастливой и любимой. Заинтересованные зрители растроганно улыбнулись маленькой старой леди и вернулись к своему ужину. Миссис Прентисс принялась изящно поедать пирожные, блуждая взглядом по соседним столикам.
Уэйн смотрел на мать, пытаясь представить себе ее молоденькой девушкой. Отец в ней души не чаял – так, по крайней мере, она всегда ему говорила. Из-за хрупкого телосложения ей не советовали иметь детей – это она тоже ему говорила много раз. Тогда зачем же она его родила? Просто не смогла устоять или решила предоставить его отцу неоспоримое доказательство своей любви? Или захотела по совести уплатить за кров, стол и статус жены? (Бедная и миловидная, она вышла замуж за достаточно обеспеченного мужчину.) Хотелось бы Уэйну знать, что ею руководило.
– Мама, – спросил он, – а почему у меня никогда не было брата или сестры?
– Тебе одиноко? – живо откликнулась она.
– Нет.
– Я сама старалась составлять тебе компанию в играх, когда была молодая. То есть моложе, чем теперь. Это же хорошо, что мы с тобой вдвоем: мать и сын. Мы добрые друзья, разве не так, дорогой?