Завоеватель - стр. 69
Когда огромный костер превратился в сияющую гору выше человеческого роста, Мункэ послал за братьями. По его приказу Хубилай, Хулагу и Арик-бокэ вместе с ним отправились в притихший город, оставив народ пировать. После такой ночи на свет появятся дети, в пьяных ссорах погибнут мужчины и женщины, но ведь жизнь и смерть соединены навеки. Все правильно, так и должно быть.
Братья шли по городу, казавшемуся пустым. Мункэ и Хубилай, такие разные внутренне и внешне, непроизвольно держались впереди. Хулагу, не отстававший от старших братьев, такой же коренастый и широколобый, как Мункэ. Арик-бокэ – самый низкорослый, с бегающим взглядом и старым уродливым рубцом через все лицо. Часть рубца была багровой, часть – желтой, как мозоль. Несчастный случай оставил его без переносицы, поэтому дышал Ариг шумно, через рот. Любой признал бы в четверке братьев, хотя непонимания между ними было больше, чем дружбы. Они молчали, ожидая, когда Мункэ поделится с ними планами.
Хубилай переживал больше других. Только он не отрекся от цзиньской культуры – ни в прическе, ни в тонкой шелковой одежде. Получился маленький бунт, но Мункэ пока мер не принимал.
Дворец охраняли ночные стражи: в свете ламп и тишине несли они свою службу. Кешиктены стояли по стойке «смирно», а завидев орлока, вообще уподобились статуям. Мункэ их словно не замечал, погрузившись в раздумья. Через внешний двор он буквально пронесся; Арик-бокэ едва поспевал за братьями, спешащими через внутренние дворы к залу для приемов.
Двери из полированной меди тоже караулили кешиктены. На сверкающих рамах ни зеленого пятнышка, сильно пахло воском. Мункэ еще не стал ханом, но в городе его приказы считались законами и выполнялись неукоснительно.
Со скрытым раздражением Хубилай наблюдал, как брат входит в зал, убирает салфетку с кувшина, наливает в чашу вино и выпивает его быстрыми глотками. Сидеть стало негде. Зал опустел – остался лишь длинный стол, заваленный картами и свитками, перевязанными разноцветными нитками. Сверкающий трон Гуюка и Угэдэя исчез – наверняка пылился где-нибудь в ожидании нового века.
– Хотите вина? Пейте! – предложил Мункэ.
Хулагу и Арик-бокэ подошли к столу, а Хубилай все стоял у двери и ждал объяснений: зачем они здесь?
Объяснения не замедлили себя ждать.
– Весной я стану ханом, – заявил Мункэ. Он не торжествовал, просто констатировал факт. – Я – орлок войска и внук Чингисхана. Байдур возражать не будет, а Бату написал, что поддерживает меня.
Хубилай переступил с ноги на ногу, и Мункэ остановился. Волею Угэдэя двум самым влиятельным царевичам достались далекие земли. Они против не выступят. Простоватый Мункэ вознесся над всеми ними. Он принимал это как должное; впрочем, если честно, никого другого тумены и не приняли бы.