Завоеватель - стр. 49
Ни словом не обмолвившись, Хубилай вышел на улицу. Охранник с бельмом последовал за ним и держался неподалеку, пристально следя за пришельцем. Пусть его следит! Хубилай застыл в центре лагеря среди людской суеты. Лагерь разбили на манер города, с дорогами, убегающими в разные стороны. Хубилай улыбнулся, отметив, что ни одну из тех дорог прямой не назовешь. Они петляли, путались, чтобы сбить с толку нападающего. Лагерь Бату буквально кипел энергией, которая чувствовалась и в шуме стройки, и в голосах торговцев. На глазах Хубилая двое тащили неведомо куда тяжелое бревно. По улицам носились дети, грязные оборвыши, еще не ведающие взрослых забот.
Если не предпринять ничего, Бату либо развернет атаку и погибнет, либо пустится в бега – и тоже погибнет. Неужели он, Хубилай, заехал в такую даль, чтобы увидеть уничтожение двоюродного брата и его людей? А как же клятва хану? Хубилай поклялся служить ему юртами, конями, солью и кровью…
Внезапно разозлившись, он пнул придорожный камень. Какой-то мальчишка взвизгнул от удивления и зыркнул на грубияна, растирая ушибленную ногу, в которую попал камень. Хубилай его даже не заметил. Клятву он уже нарушил, предупредив Бату, и особых угрызений совести не чувствовал. Но новая его задумка еще страшнее…
Когда наконец Хубилай обернулся, на пороге дома он увидел Бату и охранника с бельмом. У их ног сидели собаки.
– Ну что ж, Бату, давай потолкуем, – кивнув, проговорил Хубилай.
Глава 9
Гуюк любил долгие летние вечера, когда мир пропитан серым светом, а воздух чист и прохладен. Он умиротворенно наблюдал, как солнце садится на западе, окрашивая небо в тысячи оттенков красного, оранжевого и пурпурного. Стоя у юрты, хан смотрел на лагерь, который разбили его тумены. Во время каждого привала среди пустоши вырастал целый город. Все нужное везли на свободных конях. Гуюк почувствовал запах жареного мяса с пряностями и глубоко вдохнул, ощутив прилив сил. До заката еще далеко, а он проголодался. Хотелось посмеяться над собственными предрассудками. Он же хан, законы Чингиса не должны ему мешать.
Гуюк вскочил на коня, упиваясь своей силой и молодостью. Щеки разрумянились. Неподалеку стояли два командира минганов, стараясь смотреть куда угодно, только не на него. Гуюк жестом подозвал слугу, и Анар, с трудом удерживая охотничьего орла, приблизился. И слуга, и орел притихли. Хан поднял правую руку в длинной, до самого локтя, кожаной перчатке. Орел опустился ему на руку, и Гуюк завязал опутинки. В отличие от соколов, орел колпачки не жаловал. Он сидел с непокрытой головой, глаза его так и блестели. На миг птица отчаянно захлопала крыльями, показывая белый пух. Гуюк отвернулся от сильного ветра, и орел успокоился. Хан погладил его по голове, остерегаясь кривого клюва, которым птица легко может порвать горло волку.