Заводная и другие (сборник) - стр. 50
– Было. А теперь я за тебя боюсь.
– Не стоит. – Джайди отходит в сторону, чтобы не мешать жене. – Вот ты сидела и ждала, а я бы на твоем месте сейчас сладко спал и видел девятый сон. Все и думать забыли мной управлять. Я для них уже привычная статья расходов. Я слишком известен – кто посмеет мне навредить? Тайных наблюдателей присылают – да, а остановить даже не пытаются.
– Для народа ты герой, но для министерства торговли – заноза. По мне, так пусть лучше народ будет тебе врагом, зато министр Аккарат – другом. Так гораздо спокойней.
– Ты думала совсем по-другому, когда выходила за меня замуж. Тебе нравилось, что я – боец, что за мной победы на Лумпини[30]. Помнишь?
Ничего не говоря, она снова берется за подушки и все время нарочно стоит к нему спиной. Джайди вздыхает, кладет ей руку на плечо, разворачивает и спрашивает, глядя прямо в глаза:
– Вот ты это к чему сейчас сказала? Я же тут, рядом. Со мной все в порядке.
– А когда тебя подстрелили – тоже называлось «в порядке»?
– Что было, то прошло.
– Прошло только потому, что тебя перевели на канцелярскую работу, а генерал Прача выплатил компенсацию. – Она показывает ему свою руку, на которой не хватает пальцев. – И не рассказывай мне о том, как тебе безопасно. Я была там и знаю, на что они способны.
Джайди строит недовольную гримасу.
– Как ни крути, нам всегда что-то угрожает. Если не Торговля, так пузырчатая ржа, цибискоз или еще что похуже. Это больше не идеальный мир. Эпоха Экспансии кончилась.
Чайя уже готова возразить, но передумывает и замолкает. Джайди ждет, пока жена возьмет себя в руки.
– Да, ты прав. Никто не может быть уверен в своей безопасности, – наконец произносит она ровным голосом. – А хотелось бы.
– Можно еще купить амулет на Та Прачане[31] – пользы как от хотений.
– Вообще-то я купила фигурку Пхра Себа, только ты ее не носишь.
– Суеверие это все. Если что-то со мной произойдет, значит, камма такая, и никакой талисман ее не изменит.
– Тебе трудно носить амулет? Мне было бы спокойней.
Джайди хочет посмеяться над предрассудками жены, но видит, что она нисколько не шутит, и потому обещает:
– Хорошо. Раз тебе так спокойней, буду носить Пхра Себа.
Из спален доносится мокрый кашель. Джайди замирает. Чайя поворачивает голову на звук.
– Сурат.
– Ты показывала его Ратане?
– Не ее это дело – лечить детей. У Ратаны есть занятия поважней – она гены взламывает.
– Так показывала или нет?
– Говорит, «не прогрессирует». Можно не волноваться, – облегченно вздыхает Чайя.
Он тоже рад, но вида не подает.
– Хорошо.
Снова слышен кашель, и Джайди вспоминает умершего Нама, но усилием воли прогоняет подступившую грусть.