Завещание поручика Куприна - стр. 17
Критик Лев Пирогов пишет об Ирине Мамаевой: «Она работает в редком и многотрудном жанре „русская классическая литература“. Таких сегодня немного – ну Павлов, ну Варламов, ну местами Евсеев… Юную по литературным меркам Мамаеву, из которой пока „непонятно, что выйдет“, хочется сравнить с Борисом Екимовым. Этот писатель отчетливее прочих придерживается „мысли народной“, продолжая традиции Лескова и Писемского…» (Пирогов Л. Пробуждение // НГ Eх libris. 09.11.2006). Правильно пишет Лев Пирогов. И не только он.
Но в отзывах на Мамаеву меня настораживает одна деталь. Повесть «Ленкина свадьба» – она как раз и лежит в поле русской классической литературы – вещь законченная, сбалансированная, чрезвычайно живая прошла почти незаметно для критиков. Зато с восторгом принимается повесть «Земля Гай». А «Земля Гай» – не повесть совсем, а только хороший материал для повести.
Литературная ткань «Земли Гай» рваная, композиция и сюжет носят случайный характер. Замечательная завязка. Молодой журналист приезжает в дикую местность и видит дикие вещи. Они поражают его воображение вместе с воображением читателя с первых страниц. Однако этот журналист, который по всем законам литературы должен быть теперь, раз он приехал в Гай, главным героем повести, исчезает из текста и больше в нём не появляется. Текст явно не вычитан, скукожен. Доходит до анекдотов и фокусов – человек сидит за столом, пьёт водку, разливает её из бутылки, потом берёт недопитую бутылку и уходит. Больше водки на столе нет. Приходит другой человек, без водки, садится за стол и наливает водку. Откуда он её взял? И так всё там. А стиль, язык замечательный, как и в «Ленкиной свадьбе». Это замечательный материал, но чтобы он стал повестью, нужно работать и работать ещё.
Я думал – отчего так? «Ленкина свадьба» – как будто её нет. Или она есть, как у Льва Пирогова, но в качестве довеска к «Гаю». И книга, где две повести, и «Ленкина свадьба» книгу открывает, называется «Земля Гай» (Мамаева И. Земля Гай. М.: Вагриус, 2006). А вот дело в «мысли народной»… То есть в том, что литературный критерий заменяется критерием социальной значимости – это во-вторых… О чём «Ленкина свадьба»?.. Она всего лишь о неразделённой любви заурядной сельской девочки… Зато «Земля Гай» имеет широкое социальное звучание. В ней о развале русской деревни. Это вам не коров за хвосты водить. Это задача!
Да ничего подобного! Литература она о Любви абсолютной, а не о социально-значимой. Литературе нет дела, написано ли талантливое произведение о том, что у одного мальчика умерла небольшая кошка, или это написан героический эпос о межнациональной резне. Это людям, а не Литературе трудно откопать талант в обыкновенной истории мальчика и очень легко ухватиться за социальный мотив. Отсюда и успех «Там, при реках Вавилона» и других произведений, пополняющих известный ряд названий – «Караван уходит в небо», «Чайки летят к горизонту», «Счастье трудных дорог»… (См.: Мечик-Бланк К. О названиях довлатовских книжек. Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба / Сост. А. Ю. Арьев. СПб.: «Звезда», 1999).