Завещание на любовь - стр. 1

Свое совершеннолетие я представляла по-разному. В двенадцать лет думала, что проведу его с бабушкой и дедушкой на семейном празднике Ван дер Мееров с кучей сверстников из богатейших семей и с их родителями, обсуждающими бизнес и новые диковинки, купленные на закрытых аукционах искусства. У элиты всегда одинаковые темы для разговоров: крупные сделки, интересные полотна, крутые тачки и драгоценности. Они чопорные, холодные и скучные и невыносимо заносчивые. Мои бабушка и дедушка идеально вписывались в отличие от меня. Я всегда вела себя, как положено, идеально училась, чтобы они мною гордились. За мою прилежность меня всегда награждали: гаджеты последних моделей, дизайнерская одежда и отдых на самых лучших курортах мира.

В четырнадцать лет мои желания поменялись, тогда мне хотелось сбежать на необитаемый остров с друзьями. Правда, у меня их не было. Мой активный подростковый период сопровождался неописуемым гневом и бунтарством, поэтому тяжело было всем окружающим. В частной школе-пансионе в Массачусетсе учителя каждую неделю звонили дедушке, жалуясь на мое неподобающее поведение. Однажды я вырвала однокласснице прядь волос за то, что она назвала меня «железной челюстью» из-за брекетов, которые я носила в то время. Дедушка внёс крупную сумму, но не ругался. Наоборот, они с бабушкой смеялись целую неделю моего отстранения. Когда ярость прошла, мои любимые бабуля и дедуля погибли, и я обозлилась на весь мир. И хуже всего было то, что опека надо мной перешла к родителям.

Нет, я не ненавидела их. Я их не знала. А теперь никогда не узнаю.

Восемнадцать лет мне исполнилось год назад, и никакого праздника не было.

–Мисс Ван дер Меер? – откашливается адвокат, сидящий напротив.

Мистер Нолан протягивает мне набор бумажных платочков. Я хмурюсь. Зачем они мне? Ах, мертвые родители. Думаю, я должна плакать или хотя бы просто грустить. Я должна чувствовать хоть что-то. Месяц назад мне исполнилось девятнадцать, но я решила не приезжать домой из Англии, где я училась дополнительный год в бизнес-школе перед поступлением в университет, однако судьба распорядилась иначе и привела меня домой, выбрав очень жестокий способ. Пожар в поместье Ван дер Мееров унес жизнь не только моих отца и матери, но и восьмерых служанок. Некоторые меняли мне подгузники, учили ходить, читать и рисовать, забинтовывали разбитые коленки и прикрывали меня, когда в тринадцать лет я впервые прокурила. Вот по ним я тоскую.

– Да, можете начинать, – говорю я и вытаскиваю один платочек из коробки, чтобы притвориться скорбящей дочерью.

Адвокат надевает очки на переносицу и берет в руки документы.

– Так как вы единственный родственник погибших мистера и миссис Ван дер Меер, в завещании упомянуты только вы, – начинает адвокат. – Но прежде всего я должен начать с того, что ваши бабушка и дед оставили вам все свое имущество кроме дома в Орегоне, который они передали в распоряжение детского приюта…

– Эмм, простите, почему вы начали с них? – бабушка и дедушка умерли четыре года назад, и завещание явно было прочитано.

– Дело в том, что ваши родители ничего не получили в наследство. Они распоряжались вашим имуществом, – объясняет мистер Нолан. Мои глаза расширяются. Они оставили мне все? – К бизнесу они тоже не имели никакого отношения. У ваших родителей не было дохода после разорения, и ваш дед распорядился, что все накопления и доходы будут идти только на содержание прислуги и ваше обучение. Каждый месяц им предоставлялась определенная сумма, которой должно было хватить на самое необходимое. У ваших отца и матери не было никакого имущества, потому что единственный дом, принадлежавший им, ушёл за долги.

– То есть вы сейчас зачитаете мне завещание бабушки и деда? – уточняю я.

– Абсолютно верно, – подтверждает адвокат, кивнув головой.

Мистер Нолан поправляет свой галстук и начинает перечислять всю недвижимость, включая дома в окрестностях Дублина и в Пунта-Кане, квартиры в Париже и в Венеции. Следом идут художественные коллекции разных периодов, драгоценности, автомобили и многое другое. Теперь получается, я сказочно богата…