Завещание 2. Регина - стр. 50
– В отличие от тебя, – через несколько невероятно долгих секунд сказал он, – мне нестрашно об этом говорить. Я даже могу об этом кричать, чтобы меня услышали все! – и повел меня дальше к выходу из академии.
На следующий день мы вновь поругались и все по той же причине.
Илья хотел большего. Возможно, как, действительно, любой взрослый парень его возраста. Но меня что-то останавливало, как только дело доходило до интимной близости. Я и сама не могла объяснить, что это. Просто был какой-то барьер, который я никак не могла перешагнуть, а Илья от этого бесился, срывался и уходил, громко хлопнув дверью.
– Ты так парня потеряешь, – заявила мне как-то Машка. – Знаешь, сколько желающих ему дать? А он только за тобой увивается.
– Но я не могу так сразу, – почему-то начала оправдываться я.
Коваль округлила глаза:
– Я не поняла, ты что, девственница?
– Да, – гордо ответила я.
– Какой позор! – воскликнула соседка, звучно хлопнув себя по щекам.
– Почему позор? – искренне не поняла я.
– Да потому что, если к восемнадцати годам тебя еще не вскрыли, значит ты, залежалый товар. Никому не нужна, понимаешь?
– Нет, не понимаю. К тому же, мне еще семнадцать.
– Это не имеет значения. Семнадцать, восемнадцать. Это все цифры. Меня вообще в четырнадцать откупорили, – засмеялась Машка, словно говорила не о чем-то постыдном, а о факте, которым она гордилась. – А про залежалый товар… Ну, это, как старая дева на рынке невест. Вроде набор дырок тот же, а все берут, да тыкаются в других.
– Фу! Ну, и сравнения у тебя, – возмутилась я.
– Ты все равно, подумай над моими словами.
И я действительно задумалась. Выходило так: Илья мне пел о сильных чувствах, о любви с первого взгляда, но терпеть мою девственность не собирался. Секс ему, видите ли, подавай. Хотя, он же не знал о том, что я невинна. По крайней мере, я ему об этом не сообщала. Но ведь он такой опытный – мог бы, наверно, и догадаться…
– Я все равно не могу, – заявила я Машке на очередном сеансе внушения.
– Тогда не удивляйся, если в один прекрасный день он тебя бросит. И найдет ту, которая окажется более сговорчивой, – пожала плечами она.
Эти слова на меня подействовали, и я решила позволить ему зайти чуть дальше поцелуев.
Стоял уже конец сентября. Золотая осень начинала потихоньку превращаться в буро-оранжевую. На улицах чаще встречались люди в куртках, а не в ветровках. Девушки постепенно переходили от туфель к сапогам.
Тем вечером Илья провожал меня до общежития. Но у входных дверей сказал, что ему так не хочется со мной расставаться, поэтому решил проводить до комнаты. А рядом с ней мы столкнулись с Коваль, которая куда-то убегала, расфуфыренная как кукла. Короткое черное платье едва прикрывало кружево чулок, а из глубокого выреза грозили вывалиться два мягких бежевых шарика ее пышной груди. И лишь распахнутая кожаная курточка могла служить хоть каким-то прикрытием. Могла, но не служила. Ведь она была такой крохотной, что скорее открывала, чем прикрывала что-либо. Я тогда еще обратила внимание, каким взглядом ее смерил Илья. Словно тот кот, что запах валерьянки унюхал. И то, как загорелись его глаза, мне совершенно не понравилось. Но Машка отвлекла меня от этих мыслей, сообщив, что убегает на свидание, и до утра ее можно смело не ждать. С этими словами она скрылась на лестнице.