Завещание 2. Регина - стр. 14
Двадцать девятого августа мама провожала меня в аэропорту Березово в Ханты-Мансийск. Она плакала, а я утешала ее.
– Ты словно на войну меня провожаешь, – говорила я, гладя ее по голове, но она никак не могла успокоиться.
– Конечно, – бойко согласилась мама. – Москва, опасный город. Там каждый день выживания, словно бой.
– Мамочка, не переживай ты так. Все будет хорошо.
– Только звони мне почаще, – попросила она.
– Конечно, – заверила ее я. – Я буду звонить тебе каждый день, а то и несколько раз в день.
– Хорошо, – почти успокоилась она. – Когда ты приедешь за остальными вещами?
А их оказалось на удивление много. Никогда не считала себя тряпичницей, но и одежды, и всяких полезных, и не очень, гаджетов в процессе сбора собралось приличное количество. Поэтому вещи были разделены на две части: «очень-очень нужные» и «не очень-очень нужные». Первую половину я увозила с собой в Москву сразу, а за второй пообещала вернуться, когда окончательно устроюсь.
Объявили посадку. Я еще раз покрепче обняла маму и поспешила к самолету.
Странно, но дядя Килим не пришел меня провожать. Мы почти не виделись после поездки в Москву. Было несколько встреч, но их смело можно было причислить к случайным. Может, нужно было все-таки поговорить с мамой о ее отношениях с Килимом Ярашевичем? Но сейчас, заходя в самолет, скорее всего, уже поздно об этом думать.
Вдруг в кармане джинсов завибрировал телефон. Кто бы это мог быть? Мне редко звонил кто-то кроме мамы и…
На экране смартфона отразилось именно его имя.
– Алло! – радостно воскликнула я.
– А ты что, решила, что я не приду тебя проводить? – раздался в трубке его веселый голос.
– Если честно, даже успела обидеться на тебя, – попыталась сказать это как можно обиженнее, но получилось как-то не очень.
– Выгляни в окошко.
Я тут же сделала так, как он попросил. Килим Ярашевич стоял рядом со взлетной полосой, облокотившись на каменного медведя, что встречал и провожал гостей нашего захолустья. Дядя Килим помахал мне рукой.
– Ты все-таки пришел, – на глаза навернулись слезы.
– Конечно. Даже если твоя мать против, ничто не помешает мне проводить дочь в далекое путешествие, полное приключений.
– Дочь? – удивилась я, пока первая слезинка робко покатилась по моей щеке.
– А кто же? Пусть я и не участвовал в твоем создании. Уж, извини, ты, девочка взрослая, так что я буду называть вещи своими именами. Но ты для меня дочь, и ничто этого не изменит.
– Может, мне тогда следует называть тебя папой? – полушутя, полусерьезно спросила я и даже дыхание затаила, дожидаясь его ответа.