Зауряд-полк. Лютая зима - стр. 49
– Вот начните с себя самого и запишите свое мнение об этом… как его?.. Миткалеве-поручике, – обратился к нему Полетика.
– Мое мнение? – очень удивился Татаринов.
– Да, вот, мнение… Украл он, то есть, или не он украл эти деньги… двадцать один рубль… а кто-нибудь еще украл…
Татаринов посмотрел, улыбаясь, на Полетику, потом на Генкеля и сказал нетвердо:
– Этого я допустить не решаюсь, чтобы он украл.
– Запишите!.. Ваше мнение, поручик? – обратился Полетика к Шнайдерову.
– Я – зауряд-прапорщик, господин полковник! – вскочил рыжебородый.
– Э-э! Ну, черт, – зауряд там, и вообще! Вот скажите ваше мнение, и все!
Наблюдая, как сидевший с ним рядом Татаринов писал против своей фамилии: «не допускает», – Шнайдеров ответил поспешно:
– Не допускает тоже!
– Что такое? Кто такой не допускает? – не понял Полетика.
– Зауряд-прапорщик Шнайдеров, господин полковник.
– Ну, вот еще один не допускает… Садитесь вы, что же стоите! Ну вот, по порядку, – кто там дальше сидит, – говорите!
Дальше сидели два молодых зауряда, оба худые и бледные и глядевшие сконфуженно, так как в одно время заболели предосудительною болезнью, которую старший врач дружины Моняков игриво называл «насморком, захваченным на Приморском бульваре», и не вполне еще от этого «насморка» вылечились.
– Я думаю, – сказал белокурый Значков, – что не поручик Миткалев, конечно, изъял эти деньги из стола…
– Я тоже так думаю, – поспешил согласиться с этим чернявый Легонько.
– Ну вот… адъютант, пишите!
Ливенцев, присматриваясь к Полетике, замечал, что он как будто стал веселее, во всяком случае оживленнее, когда услышал четыре эти мнения, будто именно эти или подобные мнения ему и хотелось услышать.
Кароли сказал решительно:
– Совершенно необоснованное обвинение!
Эльш, с видимым трудом подыскивая слова, пробубнил:
– Когда я проверял посты, поручик Миткалев был трезвым. По крайней мере я ничего такого не заметил. Насчет аэроплана неприятельского я от него не слыхал… Значит, это уж после моего приезда было.
– Вы там, стало быть, не ночевали на гауптвахте? – спросил Полетика.
– Нет, не то что не ночевал, – угрюмо ответил Эльш, – а… не все время там я был, не всю ночь…
– Ну, вот видите! Вот потому, что вы там не ночевали, все и случилось.
– Я там был, то есть в караульном помещении, не все время, так как ходил проверять посты, – поднял было угловатую голову с двумя дикими вихрами жестких пепельных волос Эльш.
– Там, кажется, поблизости где-то от гауптвахты бывшая квартира полковника Эльша, – сказал и вздохнул как-то игриво Генкель.
Ливенцев пригляделся к нему и к Эльшу и понял, что щекотливый вопрос о поручике Миткалеве есть в то же время вопрос и об его ротном командире – Эльше, а Полетика сделал вдруг вполне осмысленное лицо, какого как-то не приходилось у него видеть раньше Ливенцеву, и спросил брезгливо: