Зауряд-полк. Лютая зима - стр. 43
Сознательно на слове «я» сделал он сильное ударение.
– Да, вот… вот, в самом деле… Прапорщик дежурный теперь налицо, теперь пойдемте за деньгами, – бормотал торопливо-примирительно, может, чувствуя неловкость перед писарями, Полетика и первый пошел к тому самому часовому со сладкими для мух сапогами; за ним двинулся Ливенцев, а только сзади него, как будто раздумывая еще, доставать ли деньги, или идти писать рапорт, подошел к ящику сам Генкель.
Необходимый по гарнизонному уставу ритуал вскрытия денежного ящика был соблюден, Генкель взял нужные ему деньги, но, отходя, сказал Ливенцеву:
– Нет, этого дела я так не оставлю, – нет!
А Ливенцев, намеренно стараясь не обращать на него внимания, говорил Полетике:
– Эти хризантемы почти не пахнут, но есть индийские хризантемы: те имеют запах чрезвычайно сильный и приятный. А ведь большинство духов, – дамы этого не знают, – делаются искусственно из такой вонючей штуковины, как нефть, или даже из каменного угля.
– Ну, вы тут мне черт знает что! Из какой там нефти! – не знал, как это принять, просто за шутку или за непристойную шутку, Полетика, а Ливенцев убеждал его:
– Уверяю вас, сущая правда! Даже могу вам принести книгу об этом и показать, что это за химия.
Вскоре после этого Ливенцев и был назначен на охрану туннелей и мостов. Для него ясно было тогда, что это – дело Генкеля, который хотел упечь его на беспокойную, как он думал, должность, а может быть, имел в виду и то, что, будучи в отделе, прапорщик реже будет появляться в штабе дружины, меньше будет вмешиваться в ее распорядки и меньше будет замечать из того, что делается в ее мастерских для имения Генкеля, так как Ливенцев был единственный в дружине, не дороживший жалованьем, не нуждавшийся в службе, поэтому не считавшийся и с Генкелем, у которого, как все уже убедились, была наверху сильная рука.
Кароли продал уже свой выезд и отправил в Мариуполь жену, и теперь и он и Мазанка большую часть жалованья отправляли домой и так же, как Пернатый, или Урфалов, или Миткалев, высматривали в «Своде военных постановлений» основания для каких-нибудь надбавок содержания, набивались на командировки, обеды брали с солдатской кухни, лицемерно находя их очень здоровыми для своих желудков; заняли даже под квартиры какие-то домики, расположенные около казармы и принадлежавшие тоже военному ведомству, чтобы сэкономить что-нибудь и на этом, потому что все дорожало, не одна только колбаса.
Когда случилось как-то зайти Ливенцеву к поручику Кароли и, угощаясь у него чаем, положить по привычке три куска сахару в стакан, грек пришел в неподдельный ужас: