Затворник с Примроуз-лейн - стр. 25

– Действительно красивое. – Она вынула кольцо и надела на безымянный палец. Кольцо пришлось в самый раз. И она оставила его на пальце, а коробочку положила в сумку.

– Это кольцо отец подарил маме, когда они обручились, – сказал он.

– Это ужасно мило. Но, получается, на нем проклятие? Они ведь развелись?

– Мы могли бы снять это проклятие.

Элизабет обвила руками его шею и снова поцеловала. Она прижалась к нему, чтобы шепнуть что-то важное:

– Поехали к китайцам.

Через пять минут они уже сидели за столиком в «Эвергрин Баффит», шумном китайском ресторанчике, набитом студентами и толстяками из близлежащей Равенны. Дэвида слегка штормило, словно он надышался веселящего газа, а пальцы отказывались слушаться. Однако он не отчаивался. Она сказала «нет», но оставила кольцо. Сказала «нет», но улыбалась так, как будто он сделал что-то потрясающее. «Может быть, это испытание, – думал он, пока они в молчании ели. – Хочет знать, готов ли я бороться за нее. А может, нужно сделать вид, будто мне наплевать. Может, это просто шутка, чтобы меня позлить. Все может быть…»

– У меня была сестра-близняшка, – сказала она.

Он кивнул, думая про себя, как это он мог забыть, что именно эти слова она прошептала, когда засыпала у него на груди в ту первую ночь.

– Сестра-близняшка, – повторила она. – Когда нам было по десять лет, у меня на глазах ее увез какой-то парень. Мы никогда ее больше не видели. Это погубило нашу семью.

Она собиралась поведать Дэвиду свою тайну, и он был счастлив, что она наконец-то решила довериться ему. Но холодный голос глубоко внутри спрашивал: останется ли Элизабет для него такой же притягательной, когда он узнает ответ?

– Рядом с нашим домом в Лейквуде был парк с детской площадкой. С лазалками, мостиками, «классиками». Элейн обожала «классики». Мы туда всегда ходили одни, отец в это время готовил ужин к маминому приходу – она работала бухгалтером в городе. Однажды мы пошли в парк, и там стоял этот белый фургон. Знаешь, на таких ездят коммунальщики. У раздвижной двери расхаживал парень. Тощий такой, жутко косматый. Мы поравнялись с ним и услышали, как он зовет кого-то: «Дэйзи! Дэйзи!» Мы подошли поближе, и он сказал: «Я своего щенка потерял. Вы не видели черного лабрадорчика?» Ну разумеется, больше всяких «классиков» Элейн любила собак. Она побежала к парню, а он уже начал отодвигать эту дверь – до сих пор слышу, как она гремела, когда открывалась. Наверное, старый был фургон. Я побежала следом за Элейн. Я не подумала ничего плохого, просто не хотела отходить от сестры. Пару секунд он ничего не делал – стоял и смотрел на нас. И вид у него был испуганный. Смешно, правда? Он был напуган. А мы нет. Потом уж мы испугались. Он схватил Элейн за руку и швырнул ее в автобус, очень быстро, одним движением. Раз – и все. Понимаешь? А потом схватил за руку меня и стал тянуть к открытой двери. Но у меня было, может, на секунду больше времени, чем у Элейн, и я стала упираться – так легко, как с ней, у него не получилось. Но все же он наполовину втащил меня внутрь, и я увидела Элейн. Она лежала, скорчившись, на полу фургона и держалась за голову. Над левым глазом у нее краснела глубокая длинная царапина. Потом я услышала автомобильный гудок. Такой непрерывный: ту-ту-ту-ту! Он выпустил меня, и я упала на гравий парковки. «Залезай, мать твою», – сказал он. Но я не могла даже пошевельнуться, я была в шоке. «Ну, как хочешь», – сказал он, задвинул дверь, подскочил к кабине и вспрыгнул на водительское место. Гудок раздавался все громче и громче. И тогда я увидела большой «кадиллак», он несся к нам по дороге вдоль бейсбольного поля. Парень в фургоне дал по газам, протаранил проволочную изгородь и погнал прямо через бейсбольное поле к Клифтону. А «кадиллак» наконец доехал до парковки и остановился прямо перед моим носом. Из него вышел человек, и я, помню, подумала,