Затонувшая земля поднимается вновь - стр. 25
Дальше этого в первый день не продвинулись. На второй – по так и не объясненным причинам – судья закончил заседание раньше. Шоу съел крафтовый сэндвич в «Жюисанс Бистро&Центре благополучия». Потом заблудился в системе проулков между Гроуп-лейн (ранее Гроуп-Каунт-лейн) и Догпоул-ярдом, где нависающие верхние этажи – судя по всему, державшиеся только на прямоугольных сточных трубах, словно перехваченные толстыми кожаными жгутами, – приютили как «Центр Занятости Плюс», так и дорогой бутик нижнего белья; внезапно Шоу вывалился на вытянутую территорию Старой церкви Святого Мартина, где сел на скамейку под теплым солнышком почитать брошюры о городе. На протяжении тысячи лет, узнал он, на этом месте находилось то одно, то другое культовое сооружение – до 1788 года, когда церковь таинственным образом провалилась в собственную крипту и от нее остался лишь странный красный песчаник подтаявшего вида в основании многогранного Капитула, на который Шоу сейчас уставился. Он вернулся к себе в отель и отчитался Тиму: «Ничего особенного не происходит».
На следующее утро Патрик Рид в ответ на просьбу уточнить свои показания описал, что видел в туалете «бледную зеленоватую чешуйку не больше нескольких миллиметров длиной», и она энергично перемещалась случайным образом, пока он на нее случайно не помочился, после чего она выросла в «зеленого ребенка», который обладал чертами как зародыша, так и сформировавшегося организма и которого Рид в полнейшем отвращении смыл. На тот момент ребенок все еще рос.
– Мне показалось, – с извинением сказал Рид судье, – что я увидел то, чего не должен видеть никто.
Может ли он объяснить, что имеет в виду?
Не может. Может только пожать плечами.
– Оно все еще росло, – только прибавил он. – И быстро.
В ответ судья обвел рукой подсудимого, адвоката и приставов, словно надеялся, что кто-нибудь – кто угодно – заговорит.
– Думаю, присяжным хотелось бы услышать больше? – предположил он наконец.
– Боюсь, это вся суть, – признался Рид.
После этого он начал видеть что-то каждый раз, когда мочился. Этот процесс он называл «передавать воду». Двусмысленное словосочетание, подумал Шоу. Но в этом и правда была вся суть. Где бы Патрик Рид ни «передавал воду», там росли зеленые детишки. Не считая их расцветки и прозрачности – что-то среднее между тлей и карамелью – они напоминали людей. «Я имею в виду, – поспешно добавил Рид, – казалось, что у них есть потенциал стать кем-то вроде нас». Они, к примеру, не напоминали нэцке. Не были мастерскими куклами. Он видел сердцебиение. Он видел болезненное нежное выражение лица, присущее всем эмбрионам млекопитающих. Крохотные движения. Может, не люди, но все-таки что-то живое. И хотя он всегда старался их смывать, однажды Рид допустил, что остальные это делают не всегда. «Они так быстро росли! – оправдывался он. – Откуда мне было знать – и откуда знать сейчас, – может, они уже повсюду». С того момента он начал предостерегать людей. Если в ту субботу он и перестарался, сказал Рид, то он раскаивается: «Но тогда это казалось очень важным».