Затмение и любовь - стр. 39
Девушка спустилась в столовую. Там уже сидели маркиз Манчини и Егор. Они пили кофе, курили и о чем-то доверительно беседовали. У Егора на голове все еще оставалась маска волка. Он сдвинул ее на макушку. Похоже, Егор вернулся совсем недавно.
Грей бессильно лежал на боку в углу, вытянув лапы. Увидев девушку, он слабо вильнул хвостом, приподнял голову и тут же уронил ее обратно. Видимо, он тоже устал на балу, а может, кроме всего прочего, еще и наелся до отвала. Так или иначе, но шевелиться ему было лень.
Мужчины приветствовали девушку и галантно загасили сигареты. Егор иногда позволял себе курить. Маркиз приказал подать завтрак для Екатерины, но она отказалась:
— Нет, благодарю, лучше позже. Сейчас я бы с удовольствием выпила чашечку кофе со сливками.
Лакей подал ей крохотную фарфоровую чашку и поставил перед девушкой маленькую вазочку с печеньем, украшенную алой розой. Даже утренний кофе легкими штрихами превратился в произведение искусства.
Егор выглядел утомленным, но довольным. Видимо, он неплохо провел время в компании с очаровательной львицей. Вчера он проявил себя с неожиданной стороны. Кто бы мог подумать, что Егор – светский повеса? А ведь как убедительно у него все получилось. Просто настоящий ловелас!
Вскоре к ним присоединился и Генрих. Увидев Егора, он выгнул бровь и заботливо поинтересовался:
— О, наш волк вернулся с ночной охоты? Не устал?
— Немного, – довольно ответил Егор.
— А не рано ли? Всего-то полдень!
— Нет, в самый раз, – парировал Егор.
— Охота прошла успешно? – не унимался барон. – Львица была повержена?
— Само собой, – довольно усмехнулся Изварин. – Очаровательная синьора Лионелла – просто чудо. Странно, что раньше наши пути не пересекались. Кстати, тоже графиня, но в душе куртизанка. Ну очень, очень хороша! Пишет лирические стихи. Она необыкновенно талантлива.
— Рад за тебя, – Генриху тоже подали кофе, и он уселся на подлокотник кресла Екатерины, успев поцеловать ее в макушку. – Стихи эротические, конечно же?
— Я же сказал – лирические. Море, облака, закаты. Нежно, романтично. И никаких двусмысленностей.
— Неужели совсем никаких, даже намека? – не поверил синьор Манчини и недоверчиво вскинул брови. – Я слышал, она издала очень неоднозначную книгу. Весьма и весьма откровенную. Произвела ею фурор и скандал. Шокировала высшее общество. А его сложно чем бы то ни было впечатлить.
— Не знаю, что она издала, – пожал плечами Егор. – Но ее стихи мне очень понравились. Ничего там сомнительного не было. Что может быть сомнительного в природе, закатах и восходах?