Заступа: Чернее черного - стр. 14
– Ой-ой! – всплеснул лапками Васька. – Нет, вы видели, видели? А они… а мы… а я…
– Поддувало закрой, – рявкнул Бучила, злой как сто тысяч самых злобных чертей. Васька прижал уши и обиженно засопел.
– Молодцом, барин! – заорал мельком обернувшийся Прохор.
– Большая Никитская далеко? – прокричал в ответ Рух.
– Никитская? Недалече. Деулинский мосток проскочим, и через три квартала как раз!
– Гони туда во всю мочь и останавливай за полверсты, если место безлюдное есть.
– Есть, как не быть! – Прохор по-разбойничьи засвистел, бросая коней в тяжелый галоп. Возок занырял переулками, путая след.
– Отстали, антихристы, – сунулся в оконце Васька.
– Ты случаем не в курсе, что за невоспитанные морды за нами гнались? – строго спросил Рух.
– А мне почем знать? – Васька втянул голову в плечи. – Чего сразу я?
– Ну конечно, откуда тебе. – Рух с трудом сдержался, чтобы не вдарить прикладом между рогов. Допрашивать черта времени не было, стояла задача найти место, где спрятаться и переждать до темноты. И такое место в Новгороде Рух знал только одно. И может, лучше бы он его вовсе не знал…
– Приехали, барин, – доложил Прохор.
Рух открыл дверь и выпрыгнул в весело хрустнувший снег. Возок застыл в переулке, зажатом заборами, от уставших коней валил искрящийся пар.
– Вот там ваша улица, – указал направление Прохор. – Если на шпиль высоченный держаться и нигде не блудить.
– Бросай возок и уходим, – приказал Рух, запихивая волкомейку под шубу. – Васька, бегом.
– Как бросай? – охнул кучер. – Ты, барин, не озоруй. Ни в жисти не брошу ни возок, ни тем более лошадей.
– Твое дело, – не стал впустую препираться Бучила. – Скоро и возок твой, и скакунов вся новгородская полиция будет искать. И не только полиция. И непременно найдут. Полгорода на уши поставили, да еще со стрельбой. Сам решай, возок с лошадками или целая шкура. Все, двинули.
– Прохор, я тебе новый возочек куплю и коней, – жалобно простонал Васька.
– Горе мне, горе. – Прохор, мужик по всему умный, обнял каждую животину за голову, пошептал и бросился догонять уходящего Руха.
Чуть попетляли и, не обнаружив погони, вышли на Большую Никитскую, уютную улицу, застроенную роскошными и вычурными дворянсками гнездами, с шикарным видом на заледеневшую белоснежную реку. Тут все вопило о богатстве и красоте: забранная в камень набережная, кованая решетка вдоль берега, заснеженные фонтаны и даже, вот диво дивное, уличные фонари. Красивая, сука, жизнь, как она есть.
– Не нравится мне тут, – пожаловался Василий.
– Делай вид, что ты герцог, я барон, а Прохор прынцесса, колдовством превращенная в бородатое чудище, – утешил Бучила, сам чувствуя себя крайне паршиво среди всего этого великолепия. В Новгороде, конечно, нет мест запретных для черни, да только кто его знает. Торопиться надо, пока какой ушлый богатей полицию не скликал или со скуки не решил натравить на прохожую нищету стаю зубастых собак…