Заслуженный собеседник. Искусство диалога с искусственным интеллектом - стр. 5

Мы не можем понять действительность во всей её сложности, а поэтому определяем конкретный аспект, границы применимости соответствующего подхода, а внутри него создаём понятийную сетку и устанавливаем связи между этими понятийными образованиями, называя это «закономерностями». И это оправдано, по крайней мере, пока мы отдаём себе отчёт в том, что наша модель – это всего лишь модель, а не сама реальность.

Но в результате наши представления о мире подобны истории о слепых мудрецах, ощупывающих слона. Один трогает хобот и говорит, что слон – это змея. Другой держится за ногу и утверждает, что слон – это колонна. Третий нащупал хвост и уверен, что слон – это верёвка. И каждый из них по-своему прав! Они принимают часть за целое и поэтому ошибаются.

Как и эти слепцы, закрыто-системное мышление принимает свою карту за территорию, которую она описывает. И чем дольше мы находимся в своём «понятийном колодце», тем труднее из него выбраться.

Язык – удивительный, крайне важный инструмент мышления, но у него есть своя «тёмная сторона». По самой своей природе он создаёт закрытые системы: когда мы называем что-то «столом», мы мгновенно отделяем это от «не-стола», проводим границу, фиксируем понятие.

Каждый раз, когда мы пользуемся языком, происходят четыре процесса:

• именование – мы выхватываем что-то из потока реальности;

• категоризация – относим это к определённому классу объектов;

• установление связей – определяем, как оно соотносится с другими понятиями;

• исключение – игнорируем всё, что не вписывается в нашу систему.

Опять-таки, это не проблема. Эти процессы необходимы для нашего, человеческого, мышления, и без них не обойтись в коммуникации между людьми. Проблема в иллюзии, что мир действительно устроен так, как мы его описываем, неважно – в религии, науке или отдельной дисциплине.

В качестве эксперимента, попрошу вас подумать о банане. Что вы представили? Скорее всего, жёлтый продолговатый фрукт. Но ведь банан может быть и зелёным, и коричневым, да и вообще бесцветным (тут всё зависит, кто на него смотрит). А ещё он может быть пюре в детском питании, нарезанным ломтиками во фруктовом салате или даже приклеенным скотчем к стене в художественной галерее.

Впрочем, банан – это ещё и растение, и его зерно, и цветок – когда он был всем этим, а может превратиться в слизь гниющей компостной кучи. Так, где же границы «банана»? Где это ещё «он», а не что-то другое? А ведь речь об «элементарном» банане… Что уж говорить о таких понятиях, как «справедливость», «любовь», «сознание» или «счастье»?