Заслуженный гамаковод России - стр. 11
Молодые и глупые утки были теперь в моём подчинении: во вновь устроенном гвалте они теперь выяснили вопрос: стоит ли отправиться тотчас же, или надо отдохнуть, подкрепив ослабевшие силы. Мне пришлось даже вмешаться: вовсе не хотелось мне находиться во власти уставших и шатающихся от слабости птиц, способных случайно сбросить меня на землю. Тем более что я должен был окончательно опробовать и подготовить созданную конструкцию: чтобы ни одна нитка не дала сбоя, подвергнув меня страшной непредвиденной опасности.
И тут я приступаю к главной части своего рассказа: описанию великой миссии, выпавшей на мою долю. То, что она именно выпала, а не стала праздником или торжественным зрелищем: я могу утверждать абсолютно авторитетно: забравшись в собранный костюм, я напоследок бросил прощальный взгляд на родное болото, которое вряд ли когда-нибудь мне предстояло увидеть. Но где же были рукоплескания, где были торжественные проводы величайшего лягушачьего гения и изобретателя всех времён и народов, готовившегося покорить новую стихию? С прискорбием сообщаю: не было их, и все позднейшие громогласные заявления и восторги есть лишь наглая ложь и попытка примазаться к чужой славе. Лишь две или три трусливые квакушки издали с безопасного расстояния следили за непонятной им суетой, и в самый последний момент – когда уже мои лапы и брюхо оторвались от земли: неподалёку из-под воды показалась чья-то любопытная морда. Глаза в ужасе раскрылись – оценивая непонятную ситуацию – и последним отблеском оказалась ушедшая в сторону тень, потому что последовавший резкий рывок сразу сбил и отставил в сторону все остальные образы и впечатления.
Неопытные юнцы – державшие в клювах палку – так резко рванули с места, что я почти потерял сознание: бесформенным мешком я болтался укутанный в вороха листьев и кувшинок, не слишком-то спасавших меня на самом деле: поток воздуха сильной струёй бил в морду и заставлял слипаться глаза, до сих пор не встречавшиеся с таким испытанием. Далеко не сразу мне удалось продышаться: широко открыв рот я всё-таки смог более-менее восстановить дыхание, хотя одновременно с этим глотка мгновенно пересохла, и при всём желании я не смог бы что-то говорить и отдавать приказы. А вожак стаи уже пристроился рядом и спрашивал указания: мы пока облетали болото по широкому кругу, поднимаясь по огромной спирали выше и выше, и мне как провожатому требовалось наметить начальный маршрут.
И здесь впервые я увидел то, чего не видела ни одна лягушка с момента нашего появления на свете: огромное болото – историческая родина – скукожилось и сжалось до вполне обозримого зелёно-серого водоёма, который по мере удаления всё больше превращался в пятно в окружении огромного могучего леса с редкими полянами и проплешинами. Лес был почти везде: лишь в одном месте он переходил в неясную издали цепь серых острых предметов, поднимавшуюся выше крон деревьев. Так выглядели горы: болтаясь на огромной высоте я подслушал обрывки разговора вожака с соседом, называвшим именно так неясные серые громадины, мне же ни в коем случае нельзя было выдавать своё незнание. К счастью я не мог произнести ни звука, и когда вожак обратился ко мне, требуя показать направление движения, я ткнул лапой куда-то чуть в сторону от горного массива, и стая тотчас же легла на указанный курс, пока ещё несогласованно поднимая и опуская крылья.