Заслон - стр. 41
– Тьфу, нечистая сила, гниль могильная! – зло плюнул Семенов, досадуя за свой мимолетный испуг. Он уже не хотел скрывать своего раздражения. По дороге домой его неотступно преследовала мысль, в последнее время не дававшая ему покоя ни днем, ни ночью. «Что происходит, что же случилось с немцами, с их техникой, с их непобедимой армией? Откуда взялась у большевиков эта сила, разносившая в пух и прах отборные войска фюрера?».
Поначалу, видя, с какой неудержимой силой немецкая армия катилась бесконечными танковыми, моторизованными колоннами по земле, перекрывая дневной свет бесчисленными эшелонами самолетов, Семенов уверился, что это приход мессии на власть Сатаны и большевиков уже ничто не спасет. Но потом, за эти полтора года, несмотря на все разглагольствования и уверения немцев в своей скорой победе, в его душу стали проникать иные настроения. Ему сначала было непонятно, с кем же тогда воюет Гитлер, если большевистская армия разгромлена?! Ужели не на разгром остатков отдельных соединений фанатиков, на уничтожение которых обрушилась вся мощь гитлеровских войск, ушли эти полтора года? Так ли это, господа германцы? Выходит, просчитался в чем-то ваш фюрер! Ошибка вышла. и на поверку катастрофическая. Оказалась их армия гнилой лесиной, – сверху броня, да в середке трухня! Да и как можно воевать с русскими по расписанию, от зари до зари, по гладким дорогам, да по картам! Обложились всякими танками и самолетами, понадеялись на технику. А не учли того, что воевать нужно и в болотах, и по лесам, по кочкам и в пургу. Исползать всю землицу на брюхе, а не на кроватях лежа, ети их в душу, вояк малохольных! У большевиков что-то это лучше получается!..».
Черная, не находившая выхода застарелая злоба душила Семенова. Не танками, выходит, не самолетами побеждать нужно, а верой в свое дело, в свою идею. Вот и оказалось, что большевистская голая идея сильнее! А этим только бы грабить да брюхо набивать! А-ах, пакостники! Да, многого Семенов ждал от прихода немцев. Все надежды, возродившиеся вначале в его душе, рассыпались в прах. И сама его душа стала похожа на выгоревший дотла изнутри древесный комель, что остался от сраженного молнией могучего дерева…
− Видал, Ганс, какой матерый стариканище, ему бы медведем родиться, – захохотал Зильберман, обращаясь к гауптману. – Хитер и злобен, скажу я тебе. Никакая лагерная овчарка с ним не сравниться. Чуть не половину жителей этого села прошли через его лапы прямо на тот свет. Вот потому он для нас чрезвычайно полезен. Вся остальная половина стала как шелковая.