Зашвырнуть ключи - стр. 16

– Все ли вы обдумали, Артур Барк, прежде чем запрещать опыты? – сказал Ленц. – Речь ведь идет не о том, чтобы закрыть какие-то там второстепенные эксперименты. Дело идет о кардинальном направлении науки, которая стремится постичь самые сокровенные тайны материи.

– Но если опыты опасны для всего человечества? – настаивал на своем Артур.

– Опасность, – усмехнулся Ленц. – А что вообще не опасно для жизни? Разве не опасен для ребенка уже первый шаг, который он делает самостоятельно, без помощи матери? Разве не опасен был полет авиатора, первым поднявшегося в небо? Однако, что бы мы делали теперь, если б он тогда испугался? Очевидно, небо осталось бы для людей навеки несбыточной мечтой. И так во всем. Без риска нет победы, нет движения вперед.

– С первым авиатором, насколько я понимаю, дело обстояло несколько иначе, чем с бомбардировкой кварка, – сказал Артур, заражаясь волнением Ленца. – Не будь Можайского, не будь братьев Райт, – нашлись бы другие.

– Вы так думаете?

– Непременно нашлись бы. Для завоевания воздушного океана человечество созрело, потому его ничто не могло остановить. Когда гибнет один, – на его место становится второй, гибнет второй – на линию огня выходит третий.

– Почему же вы думаете, что человечество не созрело для расщепления кварков? – спросил Ленц.

Артуру хотелось прервать разговор, превратить его в шутку, ссылаясь на свою некомпетентность, но он не представлял себе, как это сделать.

Ленц угрюмо смотрел на него, ожидая ответа.

– Дело не в зрелости человечества, – сказал Барк, – а в том, что опыты по расщеплению кварков, насколько я понял, угрожают жизни человечества.

– Нет, дело именно в зрелости человечества, – возразил резко Гуго Ленц. – Если результаты наших экспериментов попадут в руки недобросовестных людей… Земля сможет рассыпаться, растаять, как сахар в горячем кофе.

– Тогда не отдавайте свои результаты в плохие руки, – посоветовал Барк.

– Несерьезное предложение, Артур Барк, – сердито махнул рукой Гуго. – Нашим государством, к сожалению, управляют не ученые, а политики.

– Но с политиками можно договориться.

– Не со всякими. Природа власти такова, что до нее добираются только те, кто коварней всех, честолюбивей всех, кто наиболее неразборчив в средствах. Что вы так смотрите на меня? Думаете, спятил старик? Не знаю почему, но ваше лицо внушает мне доверие. Да и потом, когда человеку остается три месяца жизни, он может наконец позволить себе роскошь говорить то, что думает. – Бородка Ленца начала дрожать от возбуждения.

– Предположим, я собственной властью прекращу опыты, – продолжал он. – Где гарантия, что через короткое время другой физик не наткнется на идею этих опытов?