Защитники прошлого - стр. 11

Австриец обвел нас вопрошающим взглядом, как будто на самом деле ожидал, что мы раскроем перед ним все исландские и гренландские тайны. Думаю, он просто по-профессорски наслаждался своей властью над нашей скромной аудиторией. По-видимому, то что он увидел, его удовлетворило: рассказ прозвучал достаточно интригующе.

– Может быть наш друг Кабан сможет ответить на эти вопросы? – он хитро, по-ленински, прищурился – К сожалению, доктор Эберхард не рвется выходить на связь.

– Если Кабан не идет к еврею, то может еврею стоит пойти к Кабану?

Любого мусульманского правоведа (впрочем, раввина – тоже) такая аллюзия должна была привести в ужас, но, к счастью, кощунственную фразу Эйтана услышали только мы с австрийцем. Янике только неопределенно усмехнулся, а мне мгновенно подумалось, что нацистская Германия – не самое подходящее место для еврея. Я хотел было высказаться по этому поводу со всей своей израильской прямотой, но тут Эйтан предупреждающе поднял руку, поднялся из-за стола и подошел к окну.

– У нас проблемы – мрачно сказал он, выглянув в окно.

Мы с австрийцем тоже взглянули на улицу. Теперь лицо доктора выражало недоумение, а вот мне как раз все было предельно ясно: во дворе нервно парковалось хорошо знакомое мне оранжевое "Пежо". Что привело Аню сюда именно сегодня? Хотя я и не езжу в Явне каждый божий день (и слава Всевышнему, потому что тель-авивские пробки в буден день – испытание не для слабонервного), но все же меня довольно часто вызывают на работу и, по субботам, в том числе. Иногда мое присутствие требуется, чтобы объяснить дотошному историку разницу между огузскими и печенегскими оберегами, описать как была подстрижена борода князя Владимира, или набросать покрой платья царицы Эстер. Порой же я должен всего лишь появиться пред светлы очи очередного чиновника, местного или ООН-овского, которому Эйтан уже описал в завуалированной форме мои подвиги в тех местах и временах, в которых я никогда не был. В этом случае от меня требовалось многозначительно пожимать плечами в нужных местах и не болтать лишнего. Бывало и так, что Виктор или Рои консультировались со мной как с единственным пользователем их программного обеспечения. До сих пор все это не вызывало у Ани немедленного желания примчаться мне на помощь. Чем же эта суббота отличалась от иных суббот? Не сомневаюсь, что для моей любимой разница была ощутима, хотя, возможно, лишь на подсознательном уровне, и именно поэтому она оставила Лесю с бабушкой и понеслась в Явне. Я ее понимал…

У других мужья уходят утром в офис, а вечером открывают дверь и целуют жену в уютно подставленную макушку или нетерпеливо приоткрытые губы. У некоторых любимые отправляются в экспедицию или в дальнее плавание, но и эти разно или поздно откроют дверь и заполнят пустоту в груди. А что делать женщине, когда ее мужчина и отец ее дочери отправляется далеко вниз по оси времени? Тогда очень и очень нелегко оставаться спокойной, особенно если ты знакома не понаслышке с простыми, как хозяйственное мыло, нравами средневековья. Там ведь опасно, там могут и копьем пырнуть, просто так, шутки ради. А ведь есть же времена и более глухие, чем раннее киевское средневековье. Именно "есть", а не "были", иначе запросто можно и сойти с ума, попадая в то место, которого давно уже нет в твоем мире. Тут поневоле начнешь признавать озвученную Ведой и Рои концепцию одновременности прошлого, настоящего и будущего. Но разве это может успокоить мою Аню, когда я отправляюсь в такую древность, которая была "незапамятными временами" уже к моменту ее рождения? Ведь в тех темпоральных далях самым распространенным проявлением гостеприимства по отношению к чужеземцу было немедленное его обращение в рабство и один раз я уже это испытал, еще задолго до начала нашей эры. Вот и теперь ее привели сюда, возможно и смутные, но отнюдь не слабые предчувствия.