Защитник - стр. 48
Все изменилось, и ничего не изменилось. Мардоний говорил себе, что у него есть сильная армия. Часть войска Ксеркс отослал по суше, другую погрузил на корабли и отправился домой с сорока тысячами человек. По крайней мере, он оставил «бессмертных», пусть и в жалком состоянии. Никакие оправдания и объяснения не помогут, если Мардоний вернется без победы. Греки должны стать вассалами, иначе его жизнь – и жизнь его сыновей, дочерей и жен – развеется пеплом по ветру. Царь держал в заложниках представителей всех семей. Конечно, они были верны ему! Мардонию было о чем подумать.
Спешившись, он передал конюху поводья не глядя. В отсутствие Ксеркса слуги установили большой шатер, чтобы военачальник мог встретиться с подчиненными. Благовония, брошенные в золотые жаровни, наполняли воздух сладкими ароматами. Горшочек с мятным отваром, уже готовый к подаче, кипел на медленном огне.
Мардоний приветствовал Артабаза с подчеркнутой вежливостью и расцеловал его в обе щеки.
– Добро пожаловать, брат. Есть будешь? Я нахожу, что немного мяты и сладкий пирог снимают усталость в это время дня.
Солнце садилось, и Мардоний знал, что половина его людей еще не приготовили ужин и даже не расстелили спальные одеяла. Земля здесь была каменистая, а ночи на удивление холодными. Но по крайней мере, им не угрожала сырость.
– Ты слишком великодушен. Мне больно отказывать тебе, но приходится. У меня есть Гидарнес из «бессмертных» и Масистий, начальник конницы, и оба совершенно бесполезны. Только смотрят на меня и ждут, чтобы я направлял их, где разместить людей, где поставить повозки и животных. Иногда мне кажется, что мы с тобой – отцы для детей.
Мардоний ничего не сказал, но бровь его поползла вверх. Артабаз был толстым и маленьким, на голову ниже полководца «бессмертных» или начальника конницы персидского царя. Интересно, посмел бы Артабаз высказать такое раздражение, если бы Гидарнес или Масистий были здесь и все слышали? Скорее всего, нет.
– Мне было бы приятно, Артабаз, разделить с тобой то немногое, что у меня есть. Я ценю твое мнение.
Конечно, все это было не более чем демонстрацией хороших манер. Первое предложение всегда отклонялось, второе принималось. Мардоний сразу заметил, что взгляд Артабаза задержался на тарелке с медовыми лепешками. Он питал слабость к лакомствам, и именно поэтому Мардоний выставил их на видное место на золотом блюде.
– Если настаиваешь, я попробую самую малость, – сказал Артабаз. – Ты оказываешь мне большую честь. Все, о чем я прошу, – это служить под твоим началом.
Через несколько мгновений оба сидели, скрестив ноги, на шелковом ковре, наслаждаясь мягкими лепешками и вином. За угощением они не позволили себе ничего, кроме хвалебных отзывов о еде. Артабаз незаметно умял на удивление много маленьких лепешек и выразил неподдельное сожаление, когда они закончились, а последние крошки сопроводил печальным вздохом.