Защитник - стр. 12
Нагоняя незадачливого перса, Фемистокл снова посмотрел на берег, откуда сам Ксеркс наблюдал за тем, как в смертельной схватке истребляют один другого два флота. Половина персидской армады еще не вступила в бой и, держась в стороне, как акула, ожидала своего часа, чтобы войти в пролив.
Над городом, который Фемистокл так любил, поднимался дым. Конец всему, что он знал, приближался с неотвратимостью падающего молота.
– Перикл, не стой так близко к краю! – резко бросила Агариста. – Что я скажу твоему отцу, если ты разобьешься насмерть о камни?
Младший сын обернулся и взглянул на нее из-под бахромы густых черных волос, свисавших до самых глаз. Он всегда смотрел как будто из тени, смотрел с негодованием, ощущавшимся почти физически. Агариста ждала, не позволяя себе отвести взгляд, пока юноша не решил, что ясно выразил свое мнение, и, пожав плечами, не отступил на полшага назад. Она одернула сына не столько из страха за него, сколько для того, чтобы успокоить нервы.
В шестнадцать лет Перикл напоминал угря – плотный, мускулистый, гибкий. Она знала, что сын умеет плавать, поэтому не боялась, что он упадет в воду. Но все же камни внизу остры как ножи. Эта женщина не была суеверна, но судьба Афин решалась в проливе у Саламина, и Агариста страшилась увидеть алую кровь в тот день, когда ее муж рисковал жизнью в сражении против превосходящих сил врага. Греки ждали от богов могущества и победы. Ждали, что боги нашлют бурю и рассеют персидский флот.
Ксантипп был где-то там и, возможно, уже пал. Агариста не знала наверняка, но допускала такую мысль и терзалась из-за этого. Почувствует ли она его смерть, ощутит ли его последний вздох, последний миг света перед уходом во тьму? Ксантипп был суров и неумолим, но, видят боги, он стал тем мужчиной, которого она когда-то разглядела в нем. Ее отец считал его недостойным дочери рода Алкмеонидов, но она заметила стержневое качество молодого Ксантиппа – вероятно, самодисциплину вкупе с амбициями.
Агариста ощутила прилив гордости. Она вышла за мужчину непозволительно доброго и мягкого и медленно поворачивала его на углях брака, пока он не закалился. Он стал таким мужем, какой и требовался, ее величайшим творением. Но потом вмешался Фемистокл, провел голосование в собрании, и Ксантиппа изгнали из города, оторвали от семьи и дома. Агариста поджала губы – тяжелые воспоминания. Утраченные годы не вернуть. Фемистоклу никогда не будут рады ее родные, во всяком случае при ее жизни.
Перикл снова прокрался вперед, чтобы наблюдать за морским сражением. Она понимала его беспокойство, но ничем не могла помочь. Прикрыв глаза ладонью от яркого утреннего солнца, сын не отрываясь смотрел на вражеские корабли.