Защищая Родину. Летчицы Великой Отечественной - стр. 21
Н. Н. Поликарпова, конструктора столь полезного маленького самолета, родина отблагодарила своеобразно. Он был репрессирован первым из советских авиаконструкторов. Скорее всего, «помогло» его непролетарское происхождение: отец Поликарпова был священником.[38] Свои следующие самолеты он разрабатывал в тюремном конструкторском бюро, которое, по мнению руководителей НКВД, должно было намного превзойти по своим успехам гражданские организации, так как конструкторов там ничто не отвлекало и они могли сосредоточиться на работе. «…Только условия работы в военизированной обстановке способны обеспечить эффективную деятельность специалистов в противовес разлагающей обстановке гражданских учреждений», – написал когда-то в письме Молотову стоявший у истоков сталинских репрессий Генрих Ягода.[39] Поликарпову повезло: за успешные испытания сконструированного под его руководством истребителя И–5, который показал Сталину любимец советского народа и властей летчик Валерий Чкалов, он был амнистирован. Конструкторы Туполев и Петляков провели в тюрьмах гораздо более долгие сроки, а создатель космического корабля, на котором полетел в космос Юрий Гагарин, Сергей Королев, умер бы в ГУЛАГе, если бы его не спас вызов на работу в тюремное КБ.
Ловкий маленький У–2 сейчас казался летавшей на нем у линии фронта Ане Егоровой совершенно беззащитным. В любой момент можно было встретить немецкий истребитель, а сбить У–2 можно было даже из винтовки. От немецкого истребителя не уйдешь – нет скорости. Одно спасение при дневном полете – нырнуть к земле как можно ниже, лететь на бреющем полете…
Отступающие по территории Украины советские войска не были похожи на армию. Части, на поиски которых вылетала Аня, двигались не колоннами, а отдельными группами. Истощенные и измученные, в оборванной одежде, они еле шли, таща на себе оружие и раненых. Увидев краснозвездный самолетик, солдаты махали ему руками, пилотками, касками: самолет вселял надежду. Несколько раз приходилось садиться в селах, уже чуть ли не в тылу у немцев. Но маленький У–2 всегда выручал, взлетая почти без разбега, взлетая даже с дырами в крыльях.
Узнав, что привезла приказ об отступлении, Аня всегда недоумевала: зачем он нужен, когда армия давно отступила? На аэродроме в Харькове, куда она летала в штаб Юго-Западного фронта, была полная неразбериха. Тут Аня впервые узнала, что самолет на войне могут угнать с такой же легкостью, как лошадь.[40]
Летчик из ее эскадрильи прилетел в Харьков с секретной почтой, но, когда собрался лететь обратно, не нашел своего самолета. По стоянке бродило много «безлошадных» летчиков: кто-то потерял машину в бою, кто-то и без боя – огромное количество машин немцы разбомбили прямо на аэродромах. Аню с товарищем отправили искать пропавший самолет, но ничего не получалось, и они собрались в обратный путь. Но когда на аэродроме в Чугуеве, после напрасных попыток получить какую-то еду в столовой, Аня вернулась к своему У–2, к ее огромному удивлению, в кабине сидел какой-то майор и кричал: «Контакт!» – а второй летчик, тоже майор, тянул руками за винт, помогая завести мотор. На смену удивлению пришла ярость: забыв о субординации, Егорова вскочила на крыло своего самолета и начала лупить майора кулаками, крича: «Ворюга! Ворюга! Как не стыдно?!»