Засечная черта - стр. 25
– Ты – молодец, Джоана. Я тебя сразу полюбила, как и Михась.
Джоане была приятна похвала этой девушки, красивой и веселой, двигавшейся с кошачьей грацией, выглядевшей необычайно эффектно в мужском воинском обмундировании. От нее, как и от других дружинников, исходило ощущение доброй силы и надежности. Но все равно она оставалась девушкой и к тому же называла Джоану сестренкой. Собравшись с духом, Джоана наконец задала Катьке вопрос, который давно собиралась задать Разику, но так и не решилась этого сделать:
– Скажи мне, Катерина, почему Михась, когда уезжал из Англии в Россию, в свой лес, сразу не взял меня с собой? У него что, была здесь другая, русская невеста?
– Не говори глупостей, сестренка! Не было у него никакой невесты. Он в своей жизни любил… любит только тебя, одну-единственную. А не взял он тебя с собой потому, что не знал, разрешит ли ему наша церковь брак с тобой.
– Но почему? – воскликнула Джоана. – Ведь если у него никого больше не было…
– А потому что ты – леди Шелтон. У нас в Стане, то есть в нашем лесном городе, уже была одна леди Шелтон. Пятьдесят лет назад она полюбила нашего дружинника и приехала с ним из Англии. Вышла за него замуж, естественно. Родители наши, то есть мои и Михася, тому дружиннику приходились родственниками, хоть и дальними. Получается, что и мы с Михасем с Шелтонами в родстве. Вот брат и хотел вначале выяснить у монахов-летописцев, ведающих в нашем лесном монастыре родословными книгами, может ли он на тебе жениться, или ты – слишком близкая родственница, чтобы стать ему женой…
– О Господи, – Джоана, не дослушав Катьку, всплеснула руками, засмеялась и заплакала одновременно. – Так вот в чем дело!.. Я же сама рассказала ему тогда, на корабле, про иноземного принца, увезшего за море леди из нашего рода! Выходит, что вовсе это был не принц, а ваш дружинник! Значит, наши дядюшки и тетушки привирали для вящей славы семьи.
– Ну, любой наш дружинник, между прочим, никакому принцу ни в чем не уступит, – пробурчала слегка уязвленная Катька.
Но Джоана, пропустив мимо ушей ее реплику, продолжала изливать свою душу, измученную долгими месяцами сомнений и страданий:
– Бедный мой Михась! Как он мучался, переживал… Я ведь знаю, чувствую, что честнее его нет никого на белом свете! Почему же он мне ничего не сказал?
– У нас, вообще-то, зря болтать не принято, – пожала плечами Катька. – Он хотел все доподлинно выяснить, а затем уже назвать тебя невестой. Или кузиной.
Джоана вдруг вздрогнула, как от озноба, побледнела. Она медленно повернулась к Катьке, взглянула ей прямо в глаза, такие же синие, как и у нее самой. Девушки были в чем-то слегка похожи друг на друга. И Катька называла ее сестренкой.