Запретный мужчина - стр. 54
– У меня не стоит на развязанных беспардонных шалав, - резко отбрасываю её руку в сторону.
– Хм, интересненько! А на кого у тебя стоит? На тупых овец типа Юльки? Я видела, как ты на неё смотрел. Аки кот на сметану облизывался.
– Тебе показалось, - отвечаю холодно. Женя открывает рот, чтобы что-то сказать, но я не даю ей этого сделать. – Понимаешь, Евгения, аморальные шлюхи, коей ты являешься, всегда мерят по себе других людей.
Не люблю оскорблять женщин и никогда не грешил этим. Но в данный момент бесцеремонное поведение девки выморозило настолько, что я не сдержался.
Она шипит, как ошпаренная кошка. Однако отходит на почтительное расстояние. Наконец, приезжает такси. Женя запрыгивает в него, на прощание полоснув по мне насмешливым взглядом и уверенно заявив:
– Ещё увидимся!
Возвращаюсь обратно в спальню к Эдику. Он лежит на кровати в отключке. Тумбочка покрыта белой пылью. Пока я провожал Евгению, сын «догнался» ещё. Моё сердце моментально выдаёт двести ударов в минуту.
С мыслью: «Только не передоз!», кидаюсь к Эдуарду и прислушиваюсь дышит ли он, проверяю пульс. Даю лёгкую пощёчину, чтобы привести сына в сознание. Он невнятно мычит.
Ну, что, Алимов? Пора вспоминать нужные номера. Несмотря на глубокую ночь, звоню Илье. Он проверенный врач, выводивший Эдика и из более хренового состояния.
– Под чем он? – спрашивает Илья, через полчаса переступая порог моего дома.
– Порошок. Может, ещё что-то. Точно не знаю, - устало потираю переносицу.
– Разберёмся, Рус. Не переживай! – успокаивает меня доктор.
Пока он колдует над Эдиком, чтобы привести его во вменяемое состояние, сижу в кабинете и глушу коньяк. Какой же я дебил! Как мог повестись на невинные речи сына и отпустить его? Ведь нутром же чуял, что это плохая затея.
– Ну как? – интересуюсь, когда Илья заходит ко мне.
– Нормально всё. Но это ненадолго. До следующей дозы. Руслан, скажу честно: отправляй сына в клинику. Если он развязал, то вряд ли остановится сам.
– Спасибо, Илья. Буду что-то решать, - тяжело вздыхаю.
Расплатившись с врачом, поднимаюсь к Эдуарду. Он спит. Присаживаюсь на край кровати и глажу сына по голове. В такие моменты, как этот, я почему-то всегда вспоминаю славного кареглазого мальчугана, каким в детстве был Эдик. Такой послушный, покладистый. Никогда не шалил, не капризничал. Любил слушать сказки. Рано научился читать. По-русски, правда, говорил с акцентом. Но я это быстро заметил и стал забирать сына к себе на каникулы. С годами всё отшлифовалось. Сейчас Эдик одинаково хорошо владеет и английским и русским языками.