Запретная зона - стр. 3
Она моя сестра, я не должен. Это нельзя.
Мы знаем друг друга уже четырнадцать лет и за всё это время разлучались только однажды – на два года, когда я уехал, зачем-то, куда-то. Но я вернулся, и всё происходит так, как будто мы и не расставались.
Вот только он женился.
Что ж, очень приятно. Давайте знакомиться. Меня зовут Саша. А вас? Вы жена моего друга…
Обледенелая рыба на льду. Я подхожу к рыбакам и долго наблюдаю за тем, как они неподвижно сидят, уставившись на поплавок, но поплавки остаются недвижны, и меня не отпускает мысль, что они принесли эту рыбу с собой и разложили её на льду, чтобы продемонстрировать свой улов.
Купили её в магазине.
Есть рыбные магазины и рыбаки, неподвижно сидящие у прорубей на льду, и я иду от автобусной остановки к метро.
Сегодня я увижу её, и мы попытаемся… Я думаю об этом, и всё ноет во мне истомой, и нельзя думать об этом.
Её тело – это всего лишь её тело, и ещё не поздно повернуть назад, к автобусной остановке, и вернуться домой.
Я могу вернуться и с полдороги.
Никто не заставит меня ехать.
Я вхожу в метро, миную турникет и встаю на эскалатор. Когда месяц кончится, я куплю проездной. Скоро я привыкну к тому, что снова живу здесь.
Ничто не изменилось, кроме того что он женился, и она стала его женой.
Или меня не стало. Или не было никогда…
3
Он открыл дверь и сказал: "Привет. Проходи".
Я вошёл, и он включил свет в прихожей. Дал мне тапки.
Мы вошли в комнату.
Она резко обернулась и секунду-другую стояла вполоборота, ее руки были подняты к груди как для молитвы, но сложены не ладонями, а кулаками. Черты лица ее были как будто прорисованы карандашом, но вот по карандашу прошло ретушью, и ее лицо смягчилось.
Ее глаза темные, влажные в первый миг показались мне больше, чем были на самом деле, но все же у нее большие глаза, особенно по контрасту с маленьким ртом. Волосы рыжие, пышными локонами. Лицо бледное. А вот нос, пожалуй, великоват, да еще с легкой горбинкой. Но большие глаза и густые, длинные ресницы делают это не так заметным.
Если она когда-нибудь родит, она может, наверное, потолстеть. Во всяком случае, в ее худобе нет ничего болезненного.
"Привет",– сказал я.
Она кивнула и, опустив глаза, вышла из комнаты.
– Ты принёс что-нибудь?– спросил он.
– Да,– сказал я.
Я достал из пакета бутылку.
– Ставь сюда,– сказал он, кивнув на журнальный столик.– А у нас сегодня фирменное блюдо.
– Твоё?
– Называется "баклажаны по-холостяцки", но готовит их Женя.
Я вымыл руки и вернулся в комнату. Шторы были слишком желтыми, а обои слишком светлыми, но в комнате было чисто, просторно, и все аккуратно стояло на своих местах.