Запретная связь - стр. 4

Первая потребность удовлетворена, теперь мне хочется принять душ, если тут ванны нет. Мне не нравится, как я выгляжу и как от меня пахнет. Уверена, здесь найдется прачечная, чтобы мою одежду постирали, и дадут на время какие-то вещи, пока мои будут сохнуть. Вряд ли тут есть сушильная машина, дай бог чтобы оказалась стиральная.

– Я могу сейчас принять душ? – Ставлю поднос на пол, вытирая тыльной стороной ладони рот.

– Утром.

– Мне хочется сейчас.

– Вода нагреется к утру.

– Можно хотя бы умыться?

Ответа я не получаю, но мужчина встает со стула и жестом призывает меня следовать за ним. Дважды повторять не приходится. Из комнаты я попадаю в другую комнату, скорее всего это гостиная, потому что кроме дивана, кресел и телевизора ничего больше нет. Замираю в шаге от мужчины, он включает свет и приоткрывает дверь.

– Вода холодная.

– Спасибо, что предупредили.  

Умываться холодной водой то еще удовольствие, но я сумела отмыть с лица темные разводы, выгляжу теперь более-менее сносно. В ванной комнате, кроме мыла и полотенца, ничего нет. Ни фена, ни шампуня, ни зубных щеток – в отелях получше будет сервис, хотя чего это я сравниваю то, что изначально не подается сравнению.

– Я все, – отчитываюсь мужчине, которые все это время, пока я умывалась, стоял напротив, как солдат у вечного огня.

Кивает в сторону комнаты. Спаситель-то мой немногословный, оказывается. Ненавижу молчунов. Они болтают только по делу, никогда из них не вытянешь нужную тебе информацию. С другой стороны, мне сейчас не до разговоров, главное сейчас четко сформулировать свое требование: отвезти утром в город.

– Спасибо за спасение, я вам очень благодарна, – начинаю заливаться соловьем, как только мы оказываемся в комнате. – Вы спасли мне жизнь. Сейчас ночь на дворе, понимаю, но хотелось бы утром выехать в город. Обещаю деньгами не обидеть.

– Сядь, – командует спаситель, вновь усаживаясь на стул.

Несколько секунд растерянно стою возле кровати, потом не спеша на нее опускаюсь. Тон, с которым ко мне обратились, мне не нравится. Обычно это я командую, кому что делать, и меня слушаются.  

– Мы можем как-то договориться о том, чтобы я завтра оказалась в городе?

– Нет.

Прикусываю изнутри щеку, лихорадочно соображая, что бы это значило. Когда меня вытащили из машины, кто-то спросил, жива ли я. Значит, кому-то нужна моя жизнь. Меня взяли в заложницы?

От этой мысли вскакиваю на ноги и кидаюсь к двери, но меня тут же перехватывают и впечатывают в стену. Каждой клеточкой ощущаю чужое тепло, покрываюсь мурашками от чужого дыхания на своем затылке. Дышу редко и глубоко, пытаясь унять бешеное сердцебиение в груди, успокоить взвинченные нервы и заставить себя думать.