Запретная страсть - стр. 46
Рабочий день завершен, но я остаюсь еще работать. Засиделся бы допоздна, но входящий телефонный звонок отвлекает от дел. Номер незнаком. Такие ситуации напрягают. Повышается тревожность. Все внутри замирает, покрываясь ледяной коркой.
— Алло.
— Наиль Данович, добрый вечер. Это директор садика, в который ходит ваша дочь. Извините за столько поздний звонок, просто я не могу дозвониться до вашей жены. Инаре стало плохо, мы ее отвезли в больницу…
— Говорите в какую, я сейчас приеду, - обрываю директора, вскакивая со стула. Пока мне диктуют адрес, сдергиваю с вешалки пиджак и вылетаю из кабинета.
Больницы вызывают дрожь, стоит только просто подумать. Когда с нами был Аяз, мне порой казалось, что больничный запах пропитал не только мою одежду, но и всего меня с ног до головы. Я чувствовал этот запах на своей коже, на своих волосах. Даже после смерти сына мне все еще мерещились во снах белые стены, люди в халатах, монотонный писк аппаратов.
На крыльце больницы меня встречает директор. Она явно на стрессе. С бледным лицом, трясущимися губами, перепуганным взглядом заглядывает меня в глаза и пытается как-то коряво объясниться. Я совершенно ее не слушаю. В больничном коридоре меня ждет врач. Мы с ним скрываемся в кабинете. И пока он медицинским языком рассказывает мне о состоянии дочери, я пытаюсь дозвониться до Лейлы. Абонент не абонент.
Несмотря на долгую речь доктора, состояние Инары не вызывает опасений. Мне сообщают, что утром могут выписать и отпустить домой. Я соглашаюсь, сообщая, что ночь проведу рядом с дочкой в палате. Палату, конечно, Инаре выделили для особых пациентов. До Лейлы по-прежнему невозможно дозвониться.
Медсестра отводит меня в палату. Сначала на меня нападает некий ступор. Я с трудом заставляю себя двигаться. Как только остаюсь один со спящей дочкой, падаю в кресло. Развязываю галстук и расстегиваю несколько пуговиц на рубашке. Пытаюсь дышать глубоко, прийти в себя. В свое время Лейла советовала мне посетить психолога и поговорить об Аязе, его смерти. Естественно, никуда и ни к кому я не ходил. Все мои переживания, страхи остались при мне.
Разглядываю Инару. Пересаживаюсь с кресла на стул, двигаю его к кровати, беру ее худенькую ручку в свою ладонь. Моя маленькая принцесса. Я не идеальный отец, не умею проявлять чувства. Надеюсь, что дочь придет ко мне в трудную минуту и найдет в моем лице поддержку. Я хочу быть для нее той скалой, которая при любой погоде останется собой.
К ночи Инара приходит в себя. Начинает плакать, но, увидев меня, успокаивается. Я даю ей воду, смачиваю полотенце и вытираю ее лицо, шею, ручки. Кровать настолько огромная, а Инара такая маленькая в ней, что ложусь рядом и обнимаю, прижав к себе. Через несколько минут она засыпает, уткнувшись в меня как котенок. Вместе с ней засыпаю и я. До Лейлы по-прежнему невозможно дозвониться.