Запретная сеть - стр. 31
— Не отталкивайте меня больше, пожалуйста, — прошептала она. — Я этого не вынесу.
— Ну, что ты такое говоришь?
— Правду.
— Тебе всего двадцать лет…
— Двадцать один.
— А я вдвое старше. Я прожил дважды время, которое ты успела прожить.
— И что?
Я прижал её к себе крепко.
Не хотелось разговаривать, совсем не хотелось. Но так было нужно. Так оставалась хоть какая-то видимость здравомыслия.
Отойдя на несколько шагов от девушки, я сел на кушетку, а Катя осталась стоять. Я рассматривал её совершенно открыто, уже отбросив тот факт, что мне по статусу не положено любоваться своими студентками.
Она прошлась по комнате. Невысокая, стройная, изумительно сложенная. Не совсем в моём вкусе, но отрицать факт её сексуальной привлекательности было невозможно. Маленькие стопы, крохотные ладони, тонкая талия. Черничное платье с широким подолом длиной до колен. Славянские черты лица с выразительными глазами виделись мне в некотором роде экзотическими. Японцы ценят славянскую красоту. А я любил красоту азиатскую, наверное, потому что не был японцем.
Дойдя до моего стола, Катя поглядела на фотокарточки в рамках. Два простых, но любимых портрета.
— А это?..
— Это мой сын. Саша.
Она улыбнулась, подняла со столешницы Сашино фото и пристально рассмотрела его, не прекращая улыбаться.
— Какой он у вас… необыкновенный.
— Да. Не очень на меня похож.
— Неправда, похож. Очень похож.
— Точно не характером.
Катя поставила рамку на место и взялась за вторую.
— Его мама?
— И моя жена. Кацуми.
— Она?..
— Умерла.
— Да, я… Я слышала об этом. Совсем молодая.
— Ей было тридцать пять, когда её не стало.
— Мне жаль.
Я спокойно кивнул.
Оставив фото на столе, Катерина подошла к кушетке, на которой я сидел. Она села рядом, оставив между нами небольшое расстояние.
— Юрий Александрович, я знаю, что вас уважают как педагога. Вы всегда были даже чересчур строги с девушками, в отличие от некоторых других учителей. И я понимаю, что вы пережили тяжёлую утрату…
— Ты хочешь поговорить об этом?
Катя потупилась.
— Простите, если говорю лишнего. Просто до меня доносились разные слухи…
— О моей жене?
— Да. О том, как она…
— Она болела, — сказал я. — У неё диагностировали рак молочных желёз. У Кацуми был выбор — ампутация или умирать в муках.
— И что она выбрала?
— Она выбрала собственный путь. Слухи не врут, Катя. Моя жена повесилась. Я её нашёл и сам снял с неё верёвку.
— Это ужасно…
— Это просто жизнь.
Дотянувшись пальцами до переносицы, я потёр точку под очками — иногда начинало зудеть. Особенно в неприятных ситуациях.
— Простите, — обронила Катя. — Мне правда очень-очень жаль.