Запрет на студентку - стр. 13
На пузе! На «пузе» у него бельё стирать можно!
Ступив на подножку, выпрыгиваю из машины.
Мышцу на ноге сводит от боли, но не настолько, чтобы об этом плакать.
«В рубашке родилась», – мне так с пяти лет талдычат.
С того дня, когда выжила. Мы выжили. Я и Глеб.
Хлопнув дверью, иду к своему подъезду.
– Люба, – слышу за спиной.
Остановившись, закатываю глаза.
– Приеду. Проверю. Спать топай.
Сделав глубокий вдох, советую:
– Валидол захвати.
Дернув подъездную дверь, захожу внутрь и без сил тащусь к лифту.
На подкорке… яркие зеленые глаза мужчины, о котором… уже полгода мечтаю перед сном. И во время. И который… для меня слишком взрослый, чтобы я вообще хоть как-то могла его потянуть. Я даже не знаю, о чем с ним можно говорить. Дольше семи секунд.
Войдя в квартиру, плюхаюсь на пол.
Я и о себе-то ни черта не знаю. Кто я? Где я? Зачем?
– Чтобы было, – мертвым голосом цитирую своего придурошного брата.
Глава 7
Люба
– Ты куда в субботу делась-то? Касьянов рвал и метал.
– Голова заболела, – вру, увеличивая резкость на своем микроскопе.
Моя субботняя попытка расстаться с девственностью была очень неудачной. Сдаваться я не планирую, но… это будет не Касьянов. И… это будет не в квартире, где за стеной толпа народу бочками пьет пиво и гогочет так, что с потолка сыпется штукатурка.
Вспоминать все это не хочется.
Его руки у себя на груди и под юбкой. Его поцелуи.
Пипетка валится из рук, когда вспоминаю его тяжелое тело на своем.
Он сказал, что я… деревянная. И безынициативная.
Придурок.
Мы месяц встречались, как я могла этого не заметить?
Это все моя дурацкая потребность в ком-то. Я настоящая дремучая дура, но больше всего в жизни мечтаю влюбиться, и желательно взаимно. Эта придурь особенно прогрессирует с тех пор, как бабуля умерла, и теперь мы с Глебом круглые сироты. И хотя он сует свой нос в мою жизнь постоянно, это не изменит того, что однажды он… женится, детей заведет.
И тогда я останусь одна.
Я останусь одна до старости, потому что все мои парни сбегают от меня через месяц без объяснения причин. Их было три. Четыре, если учитывать Касьянова, но от него я сбежала сама, так что не считается.
– Пф-ф-ф… – выдыхаю обреченно.
В моих пробирках такой бардак, что хочется биться головой о стену.
– Дай глянуть, – склоняется над микроскопом Лена, одногруппница. – Н-да, подруга, – тянет она, отстраняясь. – У меня дела получше будут.
Срываю с ладоней лабораторные перчатки и бросаю их в корзину.
На этой неделе мне как будто вскрыли мозг, иначе я не могу объяснить его стойкое нежелание работать. В нем слишком тесно, потому что там уже два дня… все мысли только о том, что я, кажется, влюбилась, как и планировала, но только это… вообще не взаимно.