Запрещенный Союз. Хиппи, мистики, диссиденты - стр. 21

– Ты что тут делаешь?

Я сообщил, что скрываюсь от советской власти за участие в народном восстании:

– Каунас, революшн, баррикадас!

– А твоя компания там, на остановке, – тоже литовцы?

– Да, литовцы! Мы должны были встретить здесь наших эстонских друзей, но как-то потерялись…

– Ну так зови своих приятелей сюда!

Через пять минут вся наша тусовка, которую я оперативно предупредил про «литовскую революцию», сидела вокруг импровизированного стола. А водки – залейся. Сразу видно: колхоз-миллионер. Эдика от такой наглости даже немного заколбасило:

– Вова, карэн уркас вырубонас! – обращается он ко мне (Карэн – это наш знакомый урка), намекая, что пора бы и честь знать, а то ведь местные могут и не понять юмора.

– Герай, баррикадас но пасаран!

Ну как отсюда уедешь, когда только-только появились белокурые девахи-рыбачки – налетели щебечущей стайкой на наш издержавшийся гаубичный взвод. Я решил остаться вместе с герлами. Как оказалось, правильный был выбор. Они отвели меня на местную дискотеку, представив своей клике литовским революционером из Каунаса, только что с баррикад. Народ проявил недюжинную солидарность, тосты только и опрокидывались под «No pasaran!». Я чувствовал себя прямо-таки Оводом. В довершение ко всему одна из русалок затащила меня к себе на чердак, на сеновал. Правда, с утра имела место быть немного стремная сцена. Подруга повела меня вниз, в дом – познакомить с семьей, накормить завтраком. Ее папа, голый по пояс усатый амбал, посмотрел на меня с интересом:

– Ледукас? Литовец?

Я энергично закивал:

– Ледукас, ледукас!

И тут он что-то меня спросил по-литовски. Мне это стало ясно по интонации, но я ничего не понял. Да и вообще, кроме «герай», по-литовски ничего не знал.

– Герай!

Я ему кивнул с выражением «знаем, знаем» и тут же постарался что-то втереть по-эстонски, с якобы литовским акцентом. Главное – сбить папу с толку, а то, не дай бог, откроется история – сильный выйдет конфуз…

– Ну и что теперь будешь делать?

– Хочу пойти посмотреть город. Никогда здесь не был!

Дочка вызвалась меня сопровождать. Мы в самом деле поехали из Кирова в Таллин, и рыбачка водила меня по Старому городу, по всяким таким забойным для туристов местам, а я все думал, как бы случайно не напороться на знакомых. Бог миловал – все сошло. Но ее знакомые, как ни странно, повстречались.

– Это кто с тобой?

– Да так, один ледукас. Из Каунаса…

Вечером, когда уже темнело, я ее посадил на автобус до Кирова. Моего литовского адреса она не спросила. Эстонские девушки очень воспитанные.

Одним из самых крутых сейшнов на раннем этапе развития советской хип- и рок-культуры был двухдневный фестиваль в Тарту летом 1972 года. Народу навалило очень прилично, причем не только из Прибалтики. В первый день зажигали на тартуском стадионе. Народ бросился танцевать. Менты стали пресекать такое спонтанное поведение. Астральный начальник не давал им покоя… Получилась странная ситуация: на сцене выламываются рокеры, динамики убивают, а на земле сидит по-концлагерному, на корточках, народ. Всякая попытка встать на ноги жестко подавляется: типа, сиди и не рыпайся! Народ начал напрягаться. Все больше и больше непокорных поднимаются, назло псам режима, с колен…