Запрещённые люди - стр. 4
Сосед плетётся к умывальнику, я сажусь на койку. Здесь один встаёт – второй садится. А ведь, бывало, жили на этих метрах и втроём. Китаец старше меня лет на десять, но ниже ростом и слабее. Суетлив, хитёр и трудолюбив как муравей. По вечерам поёт. Постоянно забываю его сложное и смешное имя, поэтому зову соседа просто: «товарищ китаец».
В коридоре послышался металлический лязг тележки – развозят завтрак. Смотрю в меню. Овсянка! Если добавить ложку мёда, то можно есть.
Питаюсь на своей койке. За узким столиком-партой разместиться вдвоём сложно, да и привыкнуть к громкому чавканью возле уха я никак не могу. Мои попытки перевоспитать взрослого человека, привив ему элементы простейшего этикета, провалились. Он просто не понимает, как это – есть с закрытым ртом. Списываю на особенности культурных традиций.
Стук ложек об эмаль казённых мисок был недолог. Дверь открылась, приглашая на выгул. Товарищ китаец вскакивает, суетливо одевается, задевает свою миску с остатками каши, она с грохотом падает на пол. Он причитает, начинает собирать кашу. Мы с инспектором стоим и молча ждём. Дежурные привыкли ко всему, я медитирую. Наконец, натянув на себя вещи, товарищ китаец подскакивает к выходу. Я молча киваю ему на окно. Он бежит назад, лезет в ботинках на своё одеяло, дёргает форточку. «Хату» надо проветривать.
Мягко ступаем по коврам, тихо шелестит лифт – это Лефортово. Сегодня хороший день – нам достался самый большой дворик. В нём можно бегать по кругу, как на ипподроме. Пара километров трусцой, следом десяток асан йоги и растяжка – на всё час прогулки. Громкое радио над головой вещает об ужасах геморроя, мешает общаться с соседними двориками. Но иногда всё же перекрикиваемся.
Сосед, в лучших традициях своей цивилизации, копирует мои действия. Поначалу я даже решил, что он дразнится, но нет, видно, просто не хочет замёрзнуть. Йога выходит у него коряво и смешно, но он серьёзен и старается. Когда-то я поинтересовался у соседа, почему в кино все китайцы занимаются у-шу, йогой или карате, а в Лефортово все китайцы такие неуклюжие. Он ответил мне:
– Нас полтора миллиарда, и все мы разные.
А по мне так на одно лицо.
Замёрзнуть не успеваем. От тел валит пар. В камере продолжаем заниматься, и до обеда «хата» преображается в спортзал. Вместо тренажёров и гантелей – койки, полотенца, бутылки с солью и водой. Недавно научил соседа стоять вниз головой у стенки – тот радовался как ребёнок. Пыхтим, кряхтим, потеем. Смотрю, как он отжимается, спрашиваю:
– А на кулаках слабо?
Пол бетонный, китаец нежный. Что такое «слабо» – делает вид, что не понимает. Я показываю, он пробует, но не получается. Больно. Я вхожу в кураж: