Запоздалая свадьба - стр. 31

– Проклятие, Тобиас, я не желаю слышать этот вздор!

Тобиас невесело усмехнулся.

– Да, миссис Лейк.

– Я никогда не видела вашего старого знакомого, но могу заверить, что вы с Элландом различны, как ночь и день.

– Вы уверены, мадам? – спросил он слишком мягко.

– Абсолютно. Как тебе известно, у меня чрезвычайно развита интуиция. – Ей хотелось хорошенько встряхнуть его, вывести из этого состояния. – Ты не убийца, Тобиас Марч.

Тобиас не сказал ни слова. Только взгляд оставался неприятно сосредоточенным. И тут Лавиния запоздало вспомнила о последнем случае, которому в своих записях дала название «Дело безумного месмериста». Вспомнила и неловко откашлялась.

– Ну… может, за эти годы и произошли один-два инцидента, но ты сам понимаешь, что все это несчастная случайность, не более.

– Случайность, – бесстрастно повторил Тобиас.

– Ну, не совсем, – поспешно поправилась она. – Вернее, акты отчаянной храбрости, направленные на то, чтобы спасти чьи-то жизни вроде моей собственной. Это никак нельзя назвать хладнокровным убийством! Неужели не видишь разницы, Тобиас?! – Она перевела дыхание и покачала головой:

– Но довольно об этом. Лучше расскажи, при чем здесь Аспазия?

– Аспазия? – нахмурился Тобиас. – Разве я не объяснил?

– Нет, сэр, не удосужились.

– Она была любовницей Закери.

– Элланда? Понимаю. Это многое объясняет.

– Они встретились весной, еще до Ватерлоо. Аспазия воспылала безумной страстью к Элланду, и он, казалось, отвечал ей тем же. Они собирались пожениться. Летом Закери вновь стал работать на правительство и тогда же использовал связи Аспазии в обществе, чтобы получить доступ к богатым людям. Мы считаем, что это помогло ему не только собирать сведения, но и приобрести выгодных клиентов.

– Господи Боже!

– Как-то вечером Аспазия случайно узнала правду о настоящей профессии Закери и в ужасе сбежала от него. Я часто гадал, какова была истинная причина его самоубийства: угроза разоблачения или потеря любимой женщины.

– Мне трудно поверить в то, что убийца может быть таким чувствительным, – пробормотала Лавиния.

– Как ни странно это звучит, но в натуре Элланда присутствовали одновременно драматизм и романтизм. Он напоминал мне художника или поэта, жаждущего любых впечатлений, которые могли бы привести его к высочайшему пику ощущений и эмоций.

– Невзирая на цену, которую приходится платить?

– Цена его никогда не интересовала. Он жил ради все новых вершин азарта.

– А что сделала Аспазия, узнав о смерти любовника? – вырвалось у Лавинии.

– Ужасно расстроилась. Была вне себя от горя. Я никогда раньше не видел ее в таком состоянии. Элланд был единственным, кого она по-настоящему любила. И была безутешна, не только потому, что он покончил с собой.