Заповедник - стр. 16
– Погодь, это разве не тот чудила, что летом чуть не утоп на Бегемоте? – вдруг спросил Егор. Никита навострил уши, но сделал вид, что выбирает чай. Чай всяко нужнее пива! – Его еще Солунай слепуха спасла!
– Он, – согласился Пашка. Как будто на этом пороге все идеально проходят, и никто никогда не вываливается за борт! – А почему слепуха? Видишь ли, я сам спасительницу не видел, только наслышан о ней…
И он многозначительно посмотрел в сторону Никиты, скрывшегося за полками. К счастью, чувства самосохранения в нем было достаточно, чтобы не рассказать, что на самом деле Никиту спас спутник этой девушки. Солунай… Какой удивительной имя. И прозвище ей совершенно не подходит.
– Из-за очков, – с удовольствием пояснил Егор. – Она же всё время в этих темных очках, даже в дождь. – Я сам её видел пару раз, она вблизи поселка нечастый гость. От них обычно Васса сюда ходит или Ырыс. Ну и сам Амыр, конечно.
Почему «конечно» Никита не понял, как и что это за Амыр. А спутника девушки звали не так, он точно помнил. Так что он ушел к прилавку оплачивать покупки, пока за ними не приехала машина.
И уже тут снова мысленно проговорил «Солунай». Словно холодная вода перекатывалась через камни под солнечными лучами. Красиво.
4 глава. Ходить сквозняками
Найка ненавидела свое имя. Нет, когда её звали коротко, как удар ладони по воде – «Най!», «Найка!» – это она любила. Но только не «Солунай». Её так назвал сам директор, и если когда-то это заставляло гордиться, то теперь приносило сплошные неудобства. Она уже устала остерегаться директора, как и говорила Банушу. И слышать от него шелестящее «Солунай», полное неодобрения, тоже устала. Вот и сейчас она легко двигалась по приюту, не забывая остерегаться, хотя хотелось уже плюнуть на всё и ходить как все.
Всё спокойно.
Скрипнули ставни. Где-то выше этажом, а то и в другом крыле, но Найка успела сделать шаг, второй, третий. И снова оказалась в тени. Ходить сквозняками – вот как это называли приютские. А Найка была приютской почти с самого рождения. По крайней мере, серые холодные стены приюта и его ночные сквозняки были тем, что Найка помнила всю жизнь.
Сейчас она стояла в тени и шевелила пальцами ног, чтобы холод от каменных полов старого скального здания не поднимался выше к щиколоткам, оттуда к коленям. Стоит только начать мерзнуть, и можно не услышать следующий сквозняк, да так и застрять на чужом этаже, а то и хуже – попасться воспитателям. Тогда воспитанникам не видать корок, которые Найка прятала за пазухой.
Зимой выходить часто за хлебом в поселки было опасно, так что они все питались в основном супами с курятиной да пахучими травами и сухими грибами, которые без устали собирали летом почти все дети приюта. Но хлеба хотелось так, что слюной наполнялся рот при одной мысли о сухой корочке.