Заповедник для академиков - стр. 31
Женщина уловила взгляд Лидочки и быстро обернулась, но не рассердилась и не испугалась, а увидела восхищение во взгляде девушки и в ответ на ее растерянную улыбку – растерянность возникает в момент неловкости, ведь подглядывать плохо, а тебя поймали на месте преступления – чуть улыбнулась и на мгновение прикрыла рот, будто хотела что-то сказать, но раздумала – и Лидочка успела увидеть белизну и красоту ее зубов.
– Простите, – сказала Лидочка.
– Да что вы, пустяки… – Достаточно порой интонации, двух слов, чтобы понять социальное положение человека. Подавая тарелки с кашей или разнося чай, подавальщица старалась говорить и вести себя простонародно – сейчас же она забыла, что надо таиться, – и интонацией выдала себя. В коротком обрывке фразы. И сама поняла, что Лидочка ее разоблачила, а та поспешила успокоить испугавшуюся женщину.
– У вас чудесный цвет лица, – неожиданно для себя заявила Лидочка. Секунду назад она не намеревалась говорить ничего подобного.
– Глупости, – смешалась подавальщица и быстро пошла прочь, но Лидочка понимала, что она на нее не обижена, что отныне они с подавальщицей знакомы. Любая следующая встреча не будет встречей чужих людей.
Марта поднялась и спросила Лидочку, кончила ли та ужинать.
– Какое счастье, – сказала Лидочка, – что можно уходить когда хочешь.
– Это явное ослабление дисциплины, – ответила Марта. – Еще в прошлом году президент республики выгнал бы тебя мерзнуть на берег пруда, если бы ты посмела без спроса встать из-за стола.
В дверях они догнали Александрийского. Он шел еле-еле, опирался на трость. Лобастый Николай Вавилов поддерживал его под локоть. Лидочка услышала слова Вавилова.
– Не надо было вам выходить к ужину. После всех пертурбаций…
– А вам, коллега, – сварливо ответил Александрийский, – не стоит меня жалеть.
Тут Александрийский спиной почуял, что их слушают, и перешел на английский. Английский язык Лидочка знала плохо, да и не хотелось подслушивать.
– Теперь спать? – спросила Лидочка.
Вместо Марты сзади ответил высокий тревожный голос президента.
– Товарищи, граждане республики Санузии! – кричал он. – Не покидайте столовую, не выслушав маленького объявления. Среди нас есть новички, еще не принятые в гражданство республики. Поэтому после ужина властью, врученной мне великими тенями, я призываю всех выйти на вершину холма и оттуда, глядя на Москву, дать клятву верности нашим идеалам.
– Дождик идет! – откликнулся Максим Исаевич. – Ну какие же клятвы при такой погоде.
– Дождь прекратился, – возразил президент. – Я своей властью прекратил его, и с завтрашнего дня наступает чудесная, теплая и сухая погода. Однако на холм идут лишь желающие. Отступники – да пусть им будет стыдно – могут лечь спать в своих берлогах.