Записные книжки - стр. 62
Усталый и раздосадованный, остановился он перед домом, блистательно освещенным, откуда долетали до него звуки речей, хохот и музыка оркестра. Он решился войти в дом, назвал себя и просил дозволения участвовать в веселом торжестве. Хозяин, высокого роста и дюжий мужчина, вежливо принял его и сказал, что очень рад неожиданному посещению. Князь принял участие в танцах, а после приглашен был сесть за ужин между хозяином и другими гостями такого же плотного сложения.
Посреди самой веселости в этом обществе отзывалось что-то суровое и тяжелое. Невольно сдавалось, что собеседники силятся отвлечь себя от каких-то мрачных дум и неприязненных воспоминаний; казалось, что они не веселятся, а стараются временно выбраться из-под гнета вчерашнего и завтрашнего дня. Всё это подстрекало любопытство князя и занимало его. Добродушно чокался он с соседями своими и внутренне радовался, что случайно набрел на такую картину.
Между тем провожатый его (или лон-лакей), который где-то потерял его из виду и долго искал, напал, наконец, на след его. Он вошел в дом и показался в дверях столовой. Начал он делать князю разные знаки, но князь не замечал их. Наконец, всё стоя в дверях, провожатый громко просил князя выйти к нему.
– Ваше сиятельство! – сказал он ему с расстроенным лицом и дрожащим голосом. – Вы не знаете, где вы находитесь!.. Этот человек, который сидит рядом с вами, по правую руку, он…
– Кто же он?
– Лионский палач.
Князь отскочил от него.
– А другой, сидящий слева… – продолжал лон-лакей.
– А он кто?
– Палач из Монпелье. Эти два исполнителя закона обвенчали детей своих и празднуют их свадьбу.
Хотя это было и ночью, но князь, добравшись до гостиницы, велел тотчас запрячь лошадей в свой дормез и поспешно выехал из города. Долго еще после того мерещились ему два соседа его и обезглавленные тени несчастных, которых они на своем веку казнили. (Рассказ этот помещен в «Записках» графа Далонвиля.)
Что-то подобное случилось в Петербурге с Н.И.Огаревым, которого любили и уважали Карамзин и Дмитриев, назначивший его обер-прокурором в Правительствующий Сенат. Огарев был небогат и очень скромен в образе жизни своей. По утрам отправлялся он к должности, наняв первого извозчика, который попадал ему навстречу.
Однажды во время такого проезда, на повороте улицы, прохожий что-то закричал извозчику, который тотчас остановился. Прохожий, не говоря ни слова, сел на дрожки и приказал ехать далее. Огарев, большой флегма и к тому же рассеянный, еще немного посторонился, чтобы дать ему возможность покойнее усесться. Проехав некоторое расстояние, незнакомец остановил извозчика и слез с дрожек.