Записки ящикового еврея. Книга вторая: Ленинград. Физмех политехнического - стр. 59
Наконец, мы вышли на озера – уже недалеко от железной дороги. И тут оказалось, что мы опаздываем на поезд. На станции Хибины почтовый поезд до Ленинграда останавливался раз в два дня, и мы опаздывали на него, а Валера Дрознин пропускал последний день, когда можно было договариваться о пересдаче экзамена.
Шансов вовремя дойти почти не было, но решили идти ночь и день без перерыва, может быть, успеем.
В одном отношении нам повезло – ударил мороз (около –40°С), снег стал твердым и идти стало легче. Кольский на прощание подарил нам ночное шоу – северное сияние. Оно разворачивалось в половину неба зеленым со складками занавесом, который все время изменял свою форму, фактуру, яркость. Надеюсь, что читателю удастся его посмотреть по ссылке: Полярное сияние (Кольский полуостров) – You Tube: https://www.youtube.com/watch?v=8SbKC6e-PEA
На станцию (скорее полустанок) мы пришли ночью – там никого не было. К отправлению поезда мы опоздали и стали думать, как провести следующие два дня. Но поезд тоже опоздал и через час мы уже ехали в тепле и с кипятком.
Последним эхом похода был прием – чай у Тани Дунаевой. Камчатная скатерть, фарфор, пирожные, пирог за большим столом в гостиной. Профессор Юрий Александрович Дунаев >К127 заведовал лабораторией газодинамики Физтеха и работал на Королева. В ОКБ-1 Королева у него была лаборатория, где проводились эксперименты, которые невозможно было проводить на площадках Физтеха. Найденная им с коллегами тупорылая форма носа третьей ступени, снижающая ее скорость при входе в атмосферу и изобретенная технология жаростойкой обмазки (110 мм) из которой сгорало только 14 мм, позволили через два года произвести запуск «корабля с человеком на борту» и триумфальное возвращение Гагарина на Землю.
Так что квартире, мебели красного дерева, фарфоровому сервизу и прочему можно было бы не удивляться, знай мы, чем на самом деле занимается Дунаев.
В середине чаепития произошел забавный эпизод. Когда Таня в очередной раз потчевала Володю Кузнецова птифурами и тонко нарезанным лимоном к чаю, вспоминая про лимонку (лимонную кислоту, которую мы добавляли в чай в походе), Володя сказал, что все эти церемонии и лимон к чаю ему кажутся лишними, и он с удовольствием выпил бы чай (очень сладкий) с той самой лимонкой.
Некоторую неловкость, вызванную неприятием Володей буржуйских церемоний, сгладила гитара. Мы с удовольствием пели походные песни, в том числе любимую «Снег, снег, снег…».
Этот поход остался во мне на всю жизнь. Он стал эталоном человеческих отношений в трудных условиях для остальных походов и геологических экспедиций.