Записки трейдера. Мальдивы - стр. 21
Проблемы, оставшиеся на большой земле, ещё недавно беспокоящие и вызывающие чувство тревоги, как-то заметно уменьшились в размерах, растворились в царящей здесь атмосфере покоя и безмятежности. Казалось, будто ты нырнул под воду на многолюдном пляже и сразу исчезли все его шумы: гомон сотен людей, музыка, рёв водных мотоциклов, визги детворы. И только лёгкий звон в ушах.
Наше романтическое уединение лишь изредка нарушалось ненадолго беззвучным появлением из темноты официанта при смене блюд.
В качестве основного блюда, мы выбрали жареную барракуду с рисом, грибами и водорослями, украшенную икрой масаго.
Я знал, что барракуду называют ещё "морской щукой", а икра масаго – это в Японии, а у нас в России она известна, как икра мойвы. Согласитесь, звучит не так романтично, поэтому я не стал разочаровывать Наташу, ведь она так любит поэзию…
Мякоть барракуды белая, мясистая, по структуре состоит из крупных хлопьев. В мясе мало жира и много белка. Как правило с ней всегда подают много зелени.
Лично я барракуду выбрал не из-за её вкусовых качеств, а заказал в том понимании этого слова, как заказывают потенциальную жертву киллеру, за её скверный характер, с целью, путём поедания, сократить её популяцию. Я люблю снорклинг, а эта рыба с непредсказуемым поведением может представлять опасность. Она любит отираться у коралловых рифов и кидаться ни с того ни с сего на пловцов и дайверов. А учитывая, что она может достигать внушительных размеров (50 и более килограмм и 2-х метров в длину), то является не менее опасной, чем тигровая акула или акула-молот, обитающие в здешних водах.
Ужинали мы не спеша, с чувством, толком, расстановкой. На десерт взяли мягкое мороженное с манго.
На островах, с целью более полного использования светового дня часто вводят собственное время, отличное от времени на Мале. На нашем острове, часы переводились на час раньше.
Разница по времени с Москвой была незначительной, спать особо не хотелось и после ужина мы ещё немного посидели, а точнее полежали в баре на диванах, потягивая коктейли и наблюдая местную самодеятельность с неуклюжими прыжками переодетого в национальные костюмы персонала отеля, изображавшего народные танцы под звуки барабанов.
Бар располагался в отдельном строении, на сваях, над водой, по конструкции напоминающем ресторан, только значительно меньших размеров. Напротив барной стойки стояли ряды низких столиков и диванов, на которых можно было сидеть, полулежать или лежать в зависимости от настроения. Кроме нас в баре находилось ещё четыре пары: приехавшие вместе с нами унылые немцы, зажатые и сидящие с постными лицами, будто на партийном собрании ХДС/ХСС, какой-то рыжий толстяк лет 50-ти с такой же упитанной спутницей, лежащие пузами кверху, как два бегемота, на диванах с подсунутыми под спины подушками, пара средних лет азиатского происхождения, но не китайцы, а скорее японцы, судя по дорогой одежде и сдержанному стилю поведения с некоей долей аристократичности, молодой парень лет 30-ти европейского вида с копной русых волос на голове и его милая девушка, оживлённо обсуждавшие что-то, склонившись друг к другу над низким столиком со стоящими на нём бокалами и не обращающие внимания на окружающую обстановку.