Записки следователя - стр. 30
Поселок Шевченко небольшой, находился в стороне от основных дорог, поэтому к нам нечасто заезжали немцы и полицаи. Это было выгодно партизанам, и они частенько посещали наш поселок пополнить продовольственные запасы и обогреться зимой в домах крестьян. К нам они наведывались всегда. Родство способствовало этому. Чтобы наш поселок и его жителей сохранить от уничтожения, партизаны никогда не нападали на немцев и полицаев, когда бывали у нас. Крестьяне продолжали заниматься сельским хозяйством, помогая друг другу в обработке земли, сборе урожая и других работах. Советский коллективизм помогал им выжить в период немецкой оккупации. Выращенным хлебом, картофелем и другой продукцией они обеспечивали себя, делились с партизанами. Но многое у них забирали немцы и полицаи. Поэтому они старались спрятать, закапывая в землю, всё возможное, а животных укрывали в лесу. Детей тоже приобщали к этому делу. Каждый раз при виде появившихся на дороге фашистов мы быстро вскакивали на лошадей и рысью или галопом скрывались в лесу или на лугу среди кустарников. Лошади у крестьян – постоянная рабочая сила. Коров и овец весь день мы сами или с взрослыми пасли в лесу, в поле и на лугу. Поэтому основной добычей для немцев и полицаев оказывались оставшиеся дома свиньи, куры, хлеб, картофель.
Зимой для детей работы по хозяйству почти не было. Мы занимались интересными для нас играми в прятки и разведчиков, катались на самодельных лыжах и санях с горок и больших сугробов, а на коньках – по льду замерзшей реки. Однажды с большим желанием пробежать по тонкому и прогибающемуся под нашей тяжестью льду реки мы гурьбой заскочили на него. Наш вес оказался больше допустимого. Лед начал сильно прогибаться и возле меня проломился. Ребята успели выскочить на берег, а я оказался по шею в воде. Лед был гибкий и очень скользкий; мне никак не удавалось выбраться из реки. Силы покидали меня, руки костенели от мороза, а течение тянуло под лед. Ребята быстро сломали большую ветку ольхи и с ее помощью вытянули меня на берег. Мокрая одежда от мороза превратилась в несгибаемый панцирь. С трудом, весь замерзший, пришел домой. Родители от моего вида были не в восторге, но обошлось только строгим словесным нравоучением, без наказания ремнем. С меня сняли мокрую одежду и голым отправили на теплую печь, где я отогрелся. В дальнейшем мы осторожно бегали по тонкому льду. Этот печальный опыт в моей памяти отложился навсегда.
Не менее поучительным стал и весенний случай 1943 года. От быстрого таяния снега реки Сновь и Стовпня вышли из берегов и затопили весь луг. Лед, поднятый водой, взломался. Льдины разной величины течением и ветром перемещались по рекам и лугу. Ребятам было интересно плавать на льдинах с шестами в руках возле берега, перепрыгивая с одной на другую. На одной из таких льдин я задержался и не заметил, как она уплыла от берега на глубину реки, где мой шест не доставал дна. Ветром меня унесло на луг, льдина зацепилась за кустарник. Я схватился на него руками и удерживал льдину, чтобы ее не унесло дальше. О случившемся ребята сообщили односельчанам. Мужчины быстро принесли к реке лодку с веслами. На ней приплыли и сняли меня с льдины, доставив на берег. Там меня в числе других жителей поселка ждал отец с ремнем в руке. Как только я выскочил из лодки, он успел раз стегануть меня ремнем. Я сразу убежал. Отец хромал, поэтому бежать за мной не мог. Забежав в кусты, я увидел толстую крупную зайчиху, которая по виду вскоре должна была принести зайчат и не смогла убежать от меня. С нею я пошел домой, надеясь, что зайчиха смягчит гнев моих родителей. Но надежда моя не оправдалась. Мне сполна досталось и за плавание на льдине, и за беременную зайчиху. По их приказу я быстро отнес ее в лес и с миром отпустил на все четыре стороны.